мы всё же оказываемся как бы лишними для общества, не находим себе места в общей схеме вещей. Мы притворяемся, что их неодобрение ничего для нас не значит. Это не так. Поэтому ты должен принять себя целиком. Иначе будешь жить как птица с одним крылом. Полное одобрение себя. Вот что тебе нужно. Вот что нужно нам всем.
Под влиянием Ёкои у Дюмаса проявился интерес к классической музыке, азиатской культуре и, конечно, икебане. Он даже стал одеваться лучше. Быстрый ум позволял ему мгновенно схватывать новые идеи и понятия. Но только любовь, связавшая его с Ёкои, сделала процесс обучения волнующим и радостным. Дюмас находился в психологической зависимости у японца, такого с ним раньше не случалось.
Что же до Ёкои, то его захватила чувственность и непредсказуемость полицейского. Ни один любовник не приносил ему столько радости, как этот человек, которого он называл «мой благородный дикарь».
Из-за огромного сексуального аппетита Дюмас редко оставался верным одному любовнику. Трёхлетняя связь с изысканным Кеном Ёкои была отдельной главой в его жизни. А близость -не только физической, но и духовной. Поэтому Дюмас не изменял Ёкои, он даже никогда не злился на него. Впервые в жизни он встретил человека, которому полностью доверял.
Они познакомились тем вечером, когда Дюмас убил Индию Сабогаль, тридцатидвухлетнюю пуэрториканку с большой грудью, жену своего партнёра детектива Луиса Сабогаля. Индия требовала развода, ей надоели бесконечные измены мужа.
Хуже того, она грозила пойти во Отдел Внутренних Расследований и всё рассказать, если он не выплатит ей при разводе крупную сумму. К этому заявлению нельзя было относиться легкомысленно. Индия Сабогаль много знала о муже и Дюмасе — лет на тридцать тюрьмы.
Она знала, что они отнимают у торговцев наркотиками товар и деньги, берут дань с манхэттенских ночных клубов, предоставляют торговцам наркотиками информацию об ордерах на обыск, продают оружие, «уоки-токи» и полицейские значки доминиканским и чёрным бандам.
Она знала, что педерасты-проститутки платили Дюмасу своими услугами за наркотики и деньги, взятые им из полицейского хранилища вещдоков, что Дюмас и Луис Сабогаль утопили торговца наркотиками в его ванне и потом унесли чемодан, в котором было пятьдесят пять тысяч долларов и два кило кокаина.
Луис Сабогаль пожаловался Дюмасу:
— Эта сука хочет двести пятьдесят тысяч наличными, без налогов, иначе сдаст меня.
— Нас. Она сдаст нас, — поправил его тот.
— У меня нет таких денег, а если б и были, я бы ей не дал. Эта женщина должна уйти. И как можно быстрее. Но сам я её сделать не могу. Она моя жена. Кого-нибудь другого, пожалуйста. А Индию не могу.
Дюмас вздохнул.
— Наверно, ты хочешь поручить это мне, амиго. Я просто в восторге. Да, я от восторга сейчас в штаны намочу.
— Послушай, я же не виноват, — взмолился Сабогаль. — Клянусь могилой матери, я ей не всё рассказывал. Ну, кое-что говорил, да. Она же моя жена. А остальное она сама высчитала. Индия очень даже не дура.
— Давай поговорим о том, когда и где это сделать. Я хочу знать, занимается ли Индия джоггингом, ходит ли в церковь, навещает ли когда-нибудь родственников. Хочу знать, как у неё с наркотиками. Мне нужны все детали, партнёр.
На половине рассказа Сабогаля о жене — в частности, он упомянул, что она «снежная птица»: нюхает кокаин — Дюмас остановил его, подняв руку.
— Бал. Там это и произойдёт. Там ты получишь мгновенный развод.
— Ты свихнулся. У тебя получается, что ты подойдёшь к моей жене и замочишь её, когда рядом будет тридцать-сорок человек. К тому же она тебя знает в лицо. Иисусе, опомнись. Я бывал на этих балах, знаю, сколько там народу собирается.
— Но так ещё интереснее, ты согласен?
Сабогаль закатил глаза, думая: а ведь он это сделает. Пять лет партнёрства с этим психом, пора бы его знать. Он сделает.
Через три дня Индия Сабогаль и её брат Дэнни будут присутствовать на балу в Доме моды, где собираются «королевы» [В данном случае — мужчины-педерасты, одевающиеся в женскую одежду].
На этих балах, которые проводятся с 1920-х годов, участники демонстрируют под музыку разработанные ими модели одежды. Ближайший такой бал назначен на канун Дня всех святых. Идеально, подумал Деккер. Идеально.
Королевы на этих балах выступали как дом, как одна команда. В гомосексуальной субкультуре с её особыми правилами,