выскальзывать из его рук. Через несколько секунд Деккер опять мог оказаться под водой.
— Стреляй! — крикнул он Карен. — Я долго не продержусь!
Когда она подошла вплотную, Деккер сказал:
— Держи пистолет обеими руками. Направь в сторону от меня. В сторону, в сторону. Дулом к цепи. Теперь нажимай на спусковой крючок. Ну, ну!
Карен выстрелила, и цепь распалась. Уронив труп Сона, Деккер упал спиной в воду. Карен отшвырнула пистолет, схватила его за руку и помогла подняться. Вместе они медленно пошли к берегу, где Деккера сразу охватила сильнейшая дрожь во всём теле.
Не в силах стоять, он упал на колени в снег, выкашливая воду. Чтобы не так дрожали руки, он сунул их подмышки. Наконец сел на снег, готовый сидеть там вечно. Никогда в жизни ему не было так холодно.
С недоумением смотрел он на Ёнсама. Человек скрытого плана, человек, организовавший смерть Сона, чтобы не пострадала страна. Лучше Сон мёртвый, чем болтающий в американском суде, а лицо Ёнсам не потерял, потому что грязную работу сделал за него другой. И сделал секретно, потому что о том, что произошло только что в парке, никто никогда не узнает.
А человек, который всё это спланировал, смотрит на него с холмика — на него, чьи минуты, возможно, уже сочтены. Вот он, человек, перехитривший всех игроков…
Ёнсам как раз и собирался опустить занавес. Пряча глаза за тёмными очками, он небрежно поднял руку, давая сигнал солдатам. Карен быстро схватила Тоуни и отвернулась. Поднявшись каким-то образом на ноги, Деккер доплёлся до них и встал так, что его тело оказалось между женщинами и автоматами солдат. Он посмотрел на небо, на мягко падающий снег. Солнца по-прежнему не было. Он напрягся в ожидании пуль.
Солдаты начали стрелять — и убили всех «альпинистов». Убили всех из «Тойоты». Убили тех, кто сидел в фургонах, одним из них оказался Ким Шин. Автоматные очереди поднимали мёртвых и умирающих в воздух, превращая их в окровавленные тряпки, отшвыривали на склон, откуда они катились дальше. Потрясённый Деккер смотрел, не зная, жив ли он и вообще что происходит — тут Ёнсам опять поднял руку.
Трое из стрелявших пошли вниз по склону в сторону Деккера, Карен и Тоуни.

Глава 24

Нью-Йорк, декабрь
Был полдень, канун Рождества, когда Деккер, Карен и Тоуни вместе с множеством других посетителей вошли в большое фойе мюзик-холла в Радио-сити. Пока Карен и Тоуни глазели на две двухтонные люстры, свисавшие с высоченного потолка, Деккер оглядывался через плечо. Последнюю неделю за ним следили.
Тот, кто занимался этим, своё дело знал. Деккер мерзавца ещё не высчитал. Но он сам достаточно занимался слежкой, чтобы чувствовать, когда кто-то висит на хвосте. Оставался лишь вопрос — кто и почему?
Что видел Деккер в этой толпе, которая пришла развлекаться? Ничего. Да и много ли увидишь с одним глазом? Под тёмными очками он носил повязку, носить её придётся ещё недели две, пока не прояснится зрение. Сейчас, в мюзик-холле, ничего подозрительного Деккер не видел. Почему же он буквально выпрыгивает из кожи?
Снаружи, у входа в театр, бездомный негр попросил у Карен «на пиццу». Она раскрыла сумочку, и Деккер вдруг почувствовал, что может сейчас протянуть руку и коснуться того, кто следит за ним. Коснуться и взять за жабры: пусть рассказывает, что ему нужно.
Но, оглядываясь по сторонам, он видел только лица, нью-йоркские лица, раскрасневшиеся от холода или полускрытые шарфами. Он не видел врага.
Тоуни жила сейчас в Балтиморе, у родителей Гэйл, и это Карен придумала пригласить её в Нью-Йорк на Рождество и повести на представление — они уже ходили сюда раньше. Для Деккера это означало отменить поездку с Карен на Бермуды, им обоим был необходим отдых. Но они согласились, что поездку следует отменить. Они нужны Тоуни. А Деккер обязан этой девочке жизнью.
За исключением нескольких избранных, Тоуни теперь с подозрением относилась ко всем взрослым. Карен сказала, что по ночам она плачет, а друзей заводит уже не так легко. Родители Гэйл очень старались сделать её жизнь приятной, но результаты получались никакие. Деккера это не удивляло. Тоуни была жертвой, а жертвы часто так и не приходят в себя.
Иногда Тоуни по нескольку дней не произносила ни слова. Она недавно опять начала ходить в школу, но оценки получала плохие. Вернётся ли её жизнь когда-либо к норме — кто знает?
В фойе театра Карен сказала