от Чуз-Корнерз камня на камне, – добавила Пенни. – И Норман это понимает. Но вряд ли это чем-нибудь поможет Тиму. Наши показания – против свидетельства целого города? Мы не сможем доказать преступного умысла.
– Раз опасность грозит только Тиму, его нужно спрятать.
– Где? Если они попытаются ворваться в дом, нам не удастся им помешать.
– Значит, нужно бежать отсюда.
– Все это уже неважно, – тихо возразил Тим. – Слишком поздно. Они уже идут.
И тогда Эллен тоже различила это: пятьдесят веков не уничтожили в ее генах атавистического страха перед звуком, который был знаком лишь ее предкам. Тот, кто слышал его хоть раз, уже никогда не мог забыть – зловещий рев бушующей толпы.

Глава 12

Эллен бросилась к окну и встала рядом с Тимом, который придерживал штору.
Люди подходили из леса, по дороге, кто-то приехал на машине. Некоторые несли факелы. Горели фонари, сияли фары автомобиля – на лужайке перед домом было светло, как днем.
Остановившись на безопасном расстоянии, люди жались друг к другу. Поначалу Эллен померещилось, что их несколько сотен, но теперь, когда они собрались все вместе, трезвый подсчет показал, что их всего два-три десятка. Большинство – мужчины, но были и женщины, и среди них, конечно, – миссис Грапоу. Она стояла в первых рядах, рука об руку с пастором. Ее огромный кулак без особых усилий держал на привязи рвущихся вперед черных доберманов – псов Нормана.
Теперь, когда опасность сделалась вполне реальной, Эллен испытала странное облегчение: у нее больше не было причин считать свое воображение больным.
– Я поговорю с ними, – сказала она.
– Только не выходите наружу. – Тим схватил ее за руку. – Разговаривайте отсюда, через окно – так безопаснее.
– Да, верно. А пока я отвлеку их внимание, ты можешь выйти через кухонную дверь?
Но Пении соображала быстрее ее. Как раз в эту минуту она вбежала в гостиную, чуть запыхавшись.
– Сзади их еще больше. Они окружили дом.
– Что ж, не хочется предполагать худшее, но, вероятно, Тиму придется прорываться, если они захотят взломать двери.
В этот момент снаружи раздался пронзительный крик, который заставил ее отпрянуть, позабыв о своем напускном спокойствии:
– Миз Марс! Мы знаем, что он там. Выдайте его – и мы не тронем ни вас, ни вашу девчонку.
– Как это они, по-твоему, обнаружили, что он здесь? – пробормотала Пенни.
Миссис Грапоу сделала несколько шагов вперед. «Итак, – подумала Эллен, – именно она возглавляет всю эту шайку». Что ж, это вполне соответствовало ее облику: в длинном темном платье, с двумя огромными псами, рвущимися вперед, она выглядела как одна из наиболее отвратительных языческих богинь – Геката... или, возможно, древнеегипетское божество – гиппопотам.
– Выдайте его! Или мы сами войдем и заберем его.
– Его здесь нет! – закричала в ответ Эллен. – Убирайтесь отсюда – все!
– Мы знаем, что он внутри. Вам бы лучше быть осторожнее, или мы займемся и вами тоже. Здесь некоторые, которые думают, что вы хуже, чем он.
«С грамматикой у миссис Грапоу по-прежнему неважно», – подумала Эллен с мрачным юмором. Внезапно охватившее ее веселье все нарастало, превращаясь в радостное возбуждение. В каком-то смысле это напоминало недавний припадок, но на сей раз Эллен полностью отдавала себе отчет в том, что говорит. Как будто «нечто», овладевшее ее телом и разумом, теперь научилось осторожности и действовало более мягко, более искусно. Ощущения Эллен были сродни легкому, приятному опьянению.
– Не топчи мой газон! Убирайся – я вообще не желаю видеть твою жирную тушу в собственном дворе! – заорала она, получая подлинное наслаждение от эпитетов. – И прихвати с собой эту компанию слабоумных! Ей-богу, я привлеку тебя к суду и стребую каждый пенс за тот ущерб, который ты, порочная старая свинья с грязными речами и мыслями, с параноидальными...
– Эй, мамуля!
Голос Пенни дрожал. Глянув через плечо на дочь, Эллен увидела, что та смеется. Вся в нее – вот какова была Пенни. Мальчики гордились бы ею. Они всю жизнь учили ее быть мужественной, никогда не выглядеть изнеженной маменькиной дочкой...
Миссис Грапоу чуть подалась назад. «Подействовало! – злорадно подумала Эллен. – Еще бы – угроза ее кошельку!» Но этого было явно недостаточно. Теперь миссис Грапоу не могла отступить без ущерба для своего престижа, а власть значила для нее больше, чем деньги. Вряд ли она осознавала