немного опомнившись, Эллен высвободилась из восторженных объятий Пенни, вопросы настолько переполняли ее, что она даже не знала, с какого начать. И вместо этого воскликнула:
– Боже мой, голубушка, как ужасно ты выглядишь!
– Премного благодарна! – ухмыльнулась Пенни. – Тебе не нравятся мои «видавшие Европу» джинсы? Разве до тебя не доходит, что все заплаты – мои трофеи? На левом колене лоскут из Парижа, а на заду – из Флоренции...
Эллен чуть отстранила дочь, разглядывая.
– Какой загар! Ты похожа на цыганку. Когда ты в последний раз мыла голову? И откуда ты выкопала эту жуткую футболку? Она на самом деле должна быть серой? Кроссовки совсем порвались: глянь – пальцы наружу. И похудела... О, ты выглядишь замечательно!
– Так-то лучше, – довольно сказала Пенни. Она улыбалась, но глаза у нее подозрительно блестели. – Эй, отдохни-ка на минутку от материнских восторгов и поблагодари Теда за то, что он меня сюда доставил.
В полном замешательстве Эллен долго жала руку Теду, веснушчатому рыжеволосому верзиле, ответившему вежливым отказом на ее приглашение зайти. Впрочем, она привыкла к бесконечной череде более-менее безымянных юношей, подвозивших Пенни в самые разнообразные места и милостиво отпускавшихся, когда необходимость в них отпадала. Этим ребятам ничего не стоило сделать крюк в лишнюю сотню миль – для друзей они были готовы на все, но к их родителям относились несколько настороженно. Хотя в данном случае отказ Теда мог быть продиктован элементарной тактичностью. Как только он ушел, мать с дочерью снова бросились друг другу в объятия.
И лишь несколько позже, когда поулеглось восторженное возбуждение от встречи и обшарпанные чемоданы Пенни были доставлены наверх, Эллен наконец получила возможность поговорить по-настоящему. Они уселись на кухне, и Пенни принялась поглощать все, что попадалось ей на глаза. На коленях у нее тихонько мурлыкала Иштар, время от времени хватая со стола оставленные без присмотра кусочки.
– А ты случайно ничего не пекла? – с трогательной надеждой в голосе спросила Пенни. – Весь месяц в Европе я мечтала о твоих булочках.
– Если бы я знала, что ты приедешь... Кстати, может ты перестанешь отмалчиваться и объяснишь, с чего вдруг поломала все наши планы и обрушилась, как снег на голову?
– Просто ужасно, как ты меня ненавидишь, – пожаловалась Пенни.
Эллен уже сновала по кухне, выкладывая на стол необходимые продукты. Бросив в кастрюлю кусок масла, она улыбнулась дочери:
– Булочки к ленчу.
– У меня уже ленч. – Пенни протянула руку за последним куском сыра, скармливая крошки Иштар. – Господи, как же хорошо дома. Знаешь, мамуля, Европа в самом деле изумительна, но здесь лучше. Ты, Иштар и этот чудесный дом...
– И сыр, и булочки...
– Мне было так одиноко, – серьезно сказала Пенни. – Эмерсоны – отличные ребята, но... На прошлой неделе я в Риме повстречала Джека.
Пачка сливочных тянучек выпала у Эллен из рук. К счастью, она еще оставалась нераспечатанной. Подняв ее, Эллен принялась выкладывать булочки на противень и вновь заговорила, только покончив с этим занятием:
– Что же он делал в Риме?
– Приехал на какое-то совещание. Когда я его увидела, то еще больше заскучала по дому. Слушай, мамуля, разве ты не соскучилась по всем нам? Хотя, полагаю, ты наслаждаешься покоем, уединением и вообще, как Джек говорит.
– У тебя ужасная грамматика. – Эллен сунула противень в духовку и включила таймер. – Что еще сказал Джек?
– Он выдал мне по первое число. Ты же знаешь, как он любит читать нотации. Он сказал, что я эгоистка, что не должна цепляться за тебя, а наоборот – позволить тебе жить собственной жизнью, как ты мне позволила. Что тебе это даже труднее, чем мне, но ты не хнычешь. Тебе было трудно, мамуля?
Эллен обняла хрупкие плечи дочери.
– Тебя устраивает такой ответ? – Она выпрямилась. – Ладно, хватит сантиментов. Я отведу душу, распаковывая твои чемоданы.
– Что будет... – тихонько протянула Пенни.
– Ты хочешь сказать, что после Европы ничего не стирала?
– Миссис Эмерсон пыталась склонить меня к этому, но я устояла. – Пенни легко вскочила на ноги, умудрившись заботливо подхватить кошку и аккуратно опустить ее на пустой стул. – Не спеши. Я сама их распакую: ты поседеешь, если увидишь кое-какие вещи.
И они обе бросились наверх наперегонки, заливаясь хохотом.
Насчет чемоданов Пенни не преувеличивала.