спросила она.
– О твоем приятеле? – усмехнулась Пенни. – Твои подружки назвали бы его солидной добычей. Такой дом! И машина. Должно быть, у него водятся деньги.
– А он не показался тебе немного высокомерным?
– У него нет привычки общаться с людьми моложе тридцати. Да и откуда ей взяться? Вот если бы он имел троих сыновей, как Джек, и каждый день в доме толкалась бы куча народу, он умел бы разговаривать с молодежью.
– Да уж, опыта ему явно не хватает. Мне давно уже хочется взглянуть на комнату Тима, – хитро сказала Эллен. – Она бы могла дать представление об их отношениях, если ты понимаешь, о чем я говорю.
– Она дает представление о дядюшкиной щедрости, если ты это желаешь услышать. Боже, у этого парня есть все! Огромная коллекция пластинок, роскошный проигрыватель, собственный телевизор, великолепная гитара – что ни назови, у него это уже имеется.
– В самом деле?
– Угу. – Пенни все еще рылась в холодильнике. – Чересчур много дорогих вещей. Как будто дядюшка Норман пытается откупиться от собственного племянника, замаливая какой-то свой грех.
– Ну, Пенни...
– Знаю, знаю: не суди поспешно и так далее. Он ведь никогда не был женат, правда?
– Кто, Норман? – Резкая перемена темы несколько сбила Эллен с толку. Она не ожидала, что разговор пойдет таким образом.
– Мне кажется, – задумчиво произнесла она, – что он был влюблен в мать Тима. Он до сих пор говорит о ней так... в общем, довольно трогательно.
– Влюблен в жену собственного брата, не так ли? Голова Пенни все еще пребывала в недрах холодильника, поэтому голос звучал приглушенно, но тон покоробил Эллен.
– Ты напрасно пытаешься выглядеть циничной, – резко сказала она. – Это всего лишь мои предположения, и они вполне могут оказаться неверными. Но в любом случае, в этом не было ничего непристойного. Она не отвечала взаимностью. Норман говорил, что она лишь смеялась над ним, – и это мне тоже показалось трогательным. В какой-то мере его щедрость по отношению к Тиму понятна: он отчаянно пытается завоевать любовь мальчика.
– Какое благородство! – Пенни все еще не поворачивалась к матери. – Любой другой на его месте смертельно бы обиделся, если б любимая женщина посмеялась над ним.
Эллен решила, что пора пренебречь осторожностью.
– Что ты думаешь о Тиме?
– У него не все гладко, ты была права.
– Сегодня вечером он вел себя просто как пай-мальчик. Мне кажется, он увлекся тобой.
Держа в руке бутылку молока, Пенни обернулась. На ее лице было написано живейшее изумление.
– Мамуля, где ты набралась подобных выражений? «Увлекся» – с ума можно сойти!
– На твоем месте я была бы осторожнее. Эллен тут же пожалела о своей прямоте. Реакция Пенни оказалась такой, какой и следовало ожидать.
– Я сама прекрасно позабочусь о себе, – ответила девочка, вызывающе вскинув голову.
– Вечная ошибка молодости...
– А как насчет вечных материнских страхов?
Эллен промолчала. Запрещать Пенни видеться с Тимом не имело никакого смысла. Не могла же она ходить за дочерью по пятам, как охранник. Видимо, мучительная тревога отразилась на ее лице, потому что Пенни вдруг шагнула вперед и обняла ее.
– Мамуля, поверь – тебе не о чем беспокоиться.
– Разве он не показался тебе привлекательным?
– О, конечно. Но, видишь ли, твоя дочь достаточно опытна, чтобы не потерять голову при виде красавца-блондина. По-моему, ты говорила, что Норман показывал его нескольким психиатрам?
– Причем одним из лучших. Абрахамсону, например.
– М-м-м. – Пенни, казалось, совершенно утратила интерес к разговору. – Знаешь, я немного устала. Ты не будешь возражать, если я поставлю ту самую пластинку совсем негромко.
Откровенность дочери как будто бы успокоила Эллен, но тайные страхи дали о себе знать во сне, который приснился ей этой ночью.
Она бежала по ночному лесу, в кромешной тьме, под вой собак. Двигаясь на ощупь, едва переставляя налитые свинцовой тяжестью ноги, боясь опоздать и с ужасом сознавая, что все равно не поспеет вовремя, она спотыкалась и падала – и этот мучительный бег длился, казалось, вечность. Наконец она увидела псов, склонившихся над поверженным телом. Чудовищные твари призрачно светились, озаряя небольшое пространство поляны. Эллен не видела, кто лежит на земле, – лишь разбросанные руки и крыло черных волос. Но псы вдруг исчезли – и открылось лицо несчастной жертвы. Это была не Пенни. Эллен знала,