на Иштар, которая уже закончила омовение и теперь наблюдала всю эту живописную сцену с невозмутимым интересом.
– Хорошая кошка, нечего сказать, – строго произнесла Эллен. – Ах ты, неблагодарное животное. Расцарапала беднягу, живого места не оставила, а ведь он спас тебя глупую, от собачьих клыков. Уж эти твои когти! Острее, чем...
– "Неблагодарное животное"? – переспросил Тим со слабым смешком. Он опять очнулся и слушал ее с нарастающим изумлением. – Вы часто с ней разговариваете?
– Если больше не с кем поговорить. – Осознав, что ее фраза звучит как-то уж слишком жалобно, Эллен поспешно добавила: – Кошки – идеальные собеседники. Они не пререкаются.
– Готов поспорить, что эта пререкается.
Протянув длинную руку, Тим погладил Иштар. К удивлению Эллен кошка не только позволила ему это сделать, но, устроившись поудобнее, принялась вылизывать его волосы. «Это трудно, – было написано на ее мордочке, – но люди всегда взваливают на меня грязную работу».
– Да, эта пререкается. – Эллен поднялась. – Оставайся на месте. Иштар положила лапу тебе на голову, и ей, скорее всего, не понравится, если ты пошевелишься. Я смажу тебе царапины йодом и попытаюсь вызвать врача.
– Врача! – Наперекор совету Эллен, Тим попытался привстать. Иштар выпустила когти, и он с воплем упал назад.
– У тебя рана на ноге, и, ей Богу, Тим, я боюсь трогать ее. Если края неровно срастутся, ты можешь на всю жизнь остаться хромым.
– Бросьте.
– Но...
– Я же сказал: бросьте. Телефон, вероятно, не работает. Стоит подуть легкому ветерку – и провода обрываются. И в любом случае он будет здесь не позже, чем через минуту.
Эллен поняла, что слова Тима относятся вовсе не к врачу. Она не стала упоминать о Нормане: если между ней и Тимом могут возникнуть какие-нибудь отношения, то без участия Нормана – по крайней мере, в начале. Ее не удивила горечь, прозвучавшая в голосе Тима, но, к несчастью, она не уловила подлинного ее значения, а Тим не стал уточнять. Его лицо вновь сделалось угрюмо-бесстрастным, губы сжались.
Собаки, до сих пор молчавшие, громко залаяли. Раздалась резкая команда, а затем – тяжелый топот на веранде.
– Прямо по расписанию, – пробормотал Тим.
Эллен направилась к двери.
Высокая фигура Нормана в шуршащем дождевике и шляпе заполняла весь дверной проем. Позади него Эллен увидела собак. Они лежали у порванной сетки, сосредоточенно глядя на хозяина.
– Не бойся, – поспешил успокоить ее Норман. – Теперь они не двинутся с места, даже если рухнет крыша. Эллен, ты не ранена? У тебя все руки... Боже мой! Тим!
Протиснувшись мимо нее, он опустился на колени рядом с юношей.
– Сынок, они покусали тебя? Очень сильно?
Пока его руки торопливо ощупывали рану, Тим не двигался. Затем, с оскорбительной неторопливостью, поднялся и, ступив на раненую ногу, пошатнулся. Норман поддержал его за плечи, и только Эллен видела выражение глаз Тима.
– Убери руки, – процедил он сквозь зубы.
– Но твоя нога... тебе трудно стоять...
Тим произнес ряд смачных эпитетов. Слова не возмутили Эллен – она слышала их и раньше. Но что ее действительно потрясло – та ненависть, которая звучала в них.
И тут вмешалась Иштар. При виде открытой двери она стремительно удалилась, умудрившись при этом сохранить достоинство, как это умеют только кошки. Теперь, убедившись, что собаки больше не представляют угрозы, она вновь появилась на сцене и двинулась на Нормана с той же неуклонностью, как и в первый раз. И, как и прежде, Норман отступил. Он разжал руки.
Усмешка на лице Тима, оперевшегося на стул и переводившего взгляд с кошки на своего дядюшку, показалась Эллен самым отвратительным зрелищем на свете. Чертыхнувшись, она метнулась за кошкой. Иштар грациозно ускользнула от нее, а Тим разразился сатанинским хохотом, действительно в этот момент напоминая дьявола, с которым его часто сравнивали.
Когда Эллен наконец поймала вредную кошку, загнавшую Нормана в угол, Тим завершил спектакль глубоким обмороком. Она была слишком далеко, а Норман все еще пребывал во власти своей фобии, и безвольное тело юноши рухнуло на пол с такой силой, что в бутылке зазвенели бокалы.
Запихнув кошку в подвал, Эллен заспешила назад. Норман по-прежнему стоял не шелохнувшись. С минуту они молча смотрели друг на друга. Потом Эллен резко опустилась на ближайший стул, а Норман медленно вытер влажный лоб.
– Сколько