что сидели по пояс во вьетнамской воде, подстелив под себя резиновый коврик, в который превратилась их шлюпка.
– Не волнуйтесь, – успокоил их Чиун. – Пока вы сидите так, как сидите, вам не придется касаться берега и ваше начальство не рассердится.
– Теперь уже поздно. Нам придется вытащить эту дребедень на берег и залатать ее.
– Сообщите капитану корабля, что я подам сигнал, когда буду готов покинуть эти берега, – сказал Чиун и пошел прочь.
– А когда это будет? – крикнул ему вслед один из матросов, вставая в полный рост.
– Когда? Разумеется, когда я закончу свои дела.
И хотя давно уже Мастера Синанджу не ступали на землю Вьетнама, уже в первой деревне Чиуна ждал торжественный прием.
Но все-таки недостаточно торжественный. Чиуну пришлось разорвать на части всего двух партийных функционеров перед лицом простодушных крестьян. И тогда они повалились на колени и ткнулись лбами в грязь – именно так и полагается встречать Императоров и прочих высокочтимых гостей.
Старейшина деревни, почти ровесник Чиуна, пригласил гостя отужинать у него дома. Чиун с благодарной улыбкой принял миску риса, на котором лежало несколько рыбьих голов. Тайком он вытащил рыбьи головы и сунул их под камень. Только вьетнамцы способны есть худшую часть рыбы. Наверное, они и глаза глотают.
Когда с трапезой было покончено, Чиун объяснил цель своего визита.
– Я ищу белого человека. Имя его не имеет значения. Да и вообще – что значит имя белого человека?!
Глаза старика-хозяина вспыхнули – он был явно согласен со своим гостем. Ему тоже белые люди были не нужны. Так он и сказал.
Достигнув согласия по этому вопросу, Чиун спросил, а не ходят ли слухи о том, что какой-то белый американец вернулся во Вьетнам?
Старик притворился, что размышляет над вопросом Чиуна, и долго изображал, что мучительно роется в своей памяти. Но по блеску в глазах Чиун сразу понял, что ответ давно готов. Впрочем, ночь еще только началась, и зачем торопить события и настаивать на немедленном ответе, если можно поговорить подольше, спокойно разузнать все, что нужно, и выпить еще немало рисового вина?
Чиун отодвинул в сторону плошку с рисовым вином, делая вид, что пить не хочет.
Наконец старик – звали его Нго – заговорил:
– Да, рассказывают об одном белом американце, который устроил переполох в районе кампучийской границы. Никто не может поймать этого американца. Его ищут, ищут, ищут, но найти не могут. Никто не знает, зачем он сюда пришел. Некоторые говорят, что это лишь пролог к возвращению американских войск.
– Ты этому веришь?
– Нет. Американцы ушли давно. Вообще-то, я бы не возражал против того, чтобы они вернулись. При коммунистах дела идут из рук вон плохо.
– У европейцев такие отсталые идеи, – согласился Чиун.
Нго глубокомысленно кивнул. Хорошо, когда два мудрых человека могут вот так запросто встретиться и поговорить, подумал он. Даже если один из них всего-навсего кореец.
Хозяин и гость поговорили еще немного, и Чиун решил больше не обременять гостеприимных хозяев. Он расстался с Нго на окраине деревни, спросив его при этом:
– Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что я так обошелся с солдатами, охраняющими вашу деревню?
– Они отнимают у нас еду и пристают к женщинам. Мы не будем скучать по ним, а завтра сюда придут двое других – точно таких же, в такой же форме. И будут точно так же нести всякий вздор про революцию.
– Быть может, через триста или четыреста лет, когда все коммунисты повымрут, – задумчиво произнес Чиун, – один из ваших наследников призовет моего к себе на службу. Эпоха правления аннамитских Императоров закончилась так внезапно, даже не достигнув пика своей славы.
– Я передам ваши слова своему внуку, а он – своему, – пообещал Нго.
И Чиун распрощался с деревней, удовлетворенный тем, что ему удалось посеять зерно, которое даст росток в будущем, и тогда его потомки смогут вернуться на ту землю, которую недавние предки малость позабросили. Возможно, подумал Чиун, из неповиновения Римо удастся извлечь и что-то хорошее.

Глава 16

Вьетнамская ночь пала неожиданно и резко, словно нож гильотины.
Римо свернул с главной дороги. Он лихо провел танк вверх по холму, перевалил через него и поехал по изрытой ухабами дороге на север. Судя по тому, что сказала Лан, они находились где-то в районе вьетнамско-камбоджийской границы. И все же Римо до сих пор