около того времени, когда, как утверждал беженец Фонг, лагерь, в котором он находился в заключении, передислоцировался.
Римо открыл глаза и внимательно посмотрел на снимок.
– Нельзя сказать, что это нам так уж о многом говорит, – заметил он.
– Взгляните на другое фото, оно вам скажет больше, – сказал Смит и протянул Римо еще один снимок. Чиун подошел поближе, глядя то на фото, то на лицо Римо.
– Это место во многом похоже на то, первое, – пояснил Смит. – Не совсем то же самое, но похоже. Вот, взгляните, видите, здесь небольшие хижины, стоящие кольцом. И сточная канава. Планировка очень похожа.
– Думаете, это тот же самый лагерь?
– Да, но перенесенный в другое место.
Римо поднял глаза и посмотрел на Смита.
– Итак, мы знаем, где искать.
– Да. К сожалению, новое место расположения лагеря находится по другую сторону границы. В Камбодже.
– Там до сих пор воюют…
– Война идет на убыль, но там действительно до сих пор воюют.
– Значит, мы должны вытащить Дика оттуда.
– Терпение. Римо. Это еще не все.
– Да, Римо, это еще не все, – негромким эхом отозвался Чиун. – Слушай дальше рассказ Императора.
– Я обсудил этот вопрос с президентом. Мы с ним говорили очень долго. Он сообщил, что наше правительство вот уже несколько месяцев ведет закулисные переговоры с Ханоем о нормализации отношений. В последние два месяца произошли заметные сдвиги. Серьезные сдвиги. Вьетнамцы в качестве условия восстановления дипломатических отношений выдвигают снятие экономических санкций. Мы, в свою очередь, требуем, чтобы нам была представлена полная информация об американских военнослужащих, пропавших без вести во время войны. Вьетнамские официальные лица, ведущие переговоры, несколько раз прозрачно намекали на то, что у них есть нечто большее, чем останки погибших. Но когда мы начинаем настаивать и требуем более подробной информации, они под разными предлогами уходят от ответа.
– Еще как есть! – горько заметил Римо. – Я точно знаю. Вся спина этого косоглазого была исписана именами. Если бы у него в спине не было так много дырок, мы бы получили полный список. Фонг не лгал, рассказывая об американских военнопленных. Они все расписались у него на спине. В этом и заключалось его доказательство. Я вам все это уже говорил по телефону.
– Я ожидаю протокола вскрытия и фотографий мертвого тела, – сообщил Смит. – Но пока удастся доказать подлинность подписи, которую вы видели, пройдет немало времени.
– Дик под своим именем написал “Семпер Фи”, – задумчиво произнес Римо. – Как это на него похоже! Подумать только, спустя все эти годы он вспомнил!
– Я плохо владею американским сленгом, – сказал Чиун Смиту. – И я не знаком с этим Семпером Фи.
– Это сокращение от латинского выражения “Семпер фиделис”, – пояснил Смит. – Что значит: “Верный всегда”. Это девиз морской пехоты.
– А! – скривился Чиун. – Армейские дела.
– О’кей, Смит! – вдруг возвысил голос Римо. – Ждите свой протокол вскрытия. Но пока вы его ждете, забронируйте билеты на самолет для меня и для Чиуна. Мы летим во Вьетнам.
– Боюсь, что нет, – невозмутимо возразил Смит.
– Если вы собираетесь мне сказать, что я должен сидеть и не рыпаться, пока какой-то там толстозадый политик ведет переговоры об их освобождении, то можете об этом сразу забыть. Дик и так уже просидел там черт знает как долго! И просидит он в этом сраном лагере еще ровно столько времени, сколько мне понадобится, чтобы его отыскать.
– В наших переговорах мы приблизились к критической точке. Президент полагает, что военнопленных перевели в Камбоджу в силу каких-то политических причин. Логика, видимо, такова, что вьетнамцы не могут сейчас открыто признать, что столько лет после окончания войны они продолжали удерживать военнопленных. Вполне возможно, что они захотят представить дело так, будто нашли наших людей в джунглях во время миротворческих операций в Камбодже. Если наши предположения верны, то это может произойти со дня на день.
– Все эти разговоры о свете-в-конце-тоннеля я слышал уже много раз. Я слышал их перед отправкой во Вьетнам. Я слышал их после того, как вернулся домой. А теперь вы снова пытаетесь накормить меня все тем же дерьмом. Завязывайте! Это дело личное. Я сам все сделаю.
– Римо, возьми себя в руки, – сказал Чиун. – Ты ведешь себя как ребенок. Вьетнам – это дело давно прошедшее. Это твое прошлое. Твое умершее