камешков, – поправил его Римо. – Это все камешки.
– И сейчас ты набьешь себе ими желудок, и для этого тебе даже не придется открывать рот, – добродушно пошутил Фестер Доггинс и взвел оба курка.
– Один из нас себе что-нибудь да набьет, – согласился Римо и ухватился сразу за оба ствола так быстро, что Фестер Доггинс не успел среагировать.
Римо сжал стволы. Раздался громкий скрип, словно колесо поезда наехало на какой-то металлический предмет. Фестер посмотрел на ружье. В обоих стволах образовались вмятины. Если он сейчас выстрелит, то ружье разорвется на части, а вместе с ним и его, Фестера, собственный живот.
Фестер перевел взгляд на открытые почти до плеч руки Римо – жилистые, но отнюдь не бугристые от мышц.
– А на вид ты вовсе не такой уж сильный, – тупо сказал Фестер.
– А ты на вид не такой уж глупый, – эхом отозвался Римо и выкинул бесполезное ружье в море. – Приступай к погрузке.
Фестер Доггинс был в плохой форме. Ему потребовалось целых три часа, чтобы перетащить кокаин на берег и погрузить его в кузов грузовика. Когда он покончил с трудами неправедными, то уселся прямо на землю и попытался перевести дух.
Римо вылез из каюты, где он просидел все эти три часа, попивая минеральную воду из высокого стакана. И воду, и стакан он нашел в роскошном баре на борту яхты – колумбиец явно заботился о его содержимом. Римо спрыгнул на берег и легонько подтолкнул яхту. Она плавно отошла от берега и направилась в открытое море.
– Это была дорогая яхта, – с трудом переводя дыхание, выдавил из себя Фестер Доггинс.
– Ну, может быть, ее найдет какой-нибудь сиротка, – рассеянно ответил Римо.
– Конечно, тебе легко так говорить. Ты сможешь купить три такие яхты после того, как продашь мой кокаин. Вор!
Римо рывком поднял Фестера с земли, подтащил к грузовику и усадил за баранку, обшитую кожей гремучей змеи. В блестящих хромированных спицах руля были проделаны небольшие дырочки. Римо расширил пальцами две из этих дырочек, всунул в них руки Фестера Доггинса по самые запястья и снова сжал края дырочек, так что Фестер оказался как бы закованным в кандалы, в роли которых выступила баранка руля его собственной машины.
– Я не думаю, что мне так уж удобно будет вести машину в таком положении, – заявил Фестер.
Римо снял машину с тормоза, и грузовик покатился по направлению к воде.
– Эй, ты чего это?!
– Это я с тобой прощаюсь, – нежно сказал Римо, провожая грузовик в последний путь. – Будь счастлив!
– Послушай, я же утону.
– Что ж поделаешь? Ты торгуешь наркотиками. Наркотики убивают людей. Разве ты не смотришь программы новостей по телевизору?
– Да там же, в кузове, – целое состояние. Весь груз – твой!
– Он мне не нужен, – отказался Римо.
Грузовик продолжал потихоньку катиться к кромке берега. Фестер Доггинс попытался было крутануть баранку и взять в сторону от воды, но странный худощавый парень вернул баранку в прежнее положение.
– Так ты что, собираешься выкинуть миллион баксов?
– Угу.
– Может, договоримся?
– Нет.
– Ты собираешься спокойно смотреть, как я умру?
– Точнее сказать, утонешь.
И тут до сознания Фестера Доггинса дошла ужасная правда.
– А как насчет последнего желания приговоренного к смерти? – спросил он.
– Нет времени. Вот и вода. Думай о чем-нибудь хорошем, ведь это твои последние мысли.
– Послушай, давай поговорим! Скажи мне, чего ты хочешь? Что я должен сделать? Скажи!
– Просто скажи “нет”.
– Не-е-ет! – заорал Фестер Доггинс в тот самый момент, когда передние колеса грузовика на какое-то мгновение зависли над водой. Потом грузовик рухнул в воду. Кабина ушла под воду, на поверхности остался лишь самый зад кузова. Бензин смешался с водой, и в радужной пленке исчезли последние пузырьки – Фестер Доггинс простился с этим миром.
– Слишком поздно, – заметил Римо и отправился восвояси.
Мастер Синанджу ждал Римо в комнате мотеля. Когда Римо вошел в комнату, Чиун предостерегающе поднял палец с длинным ногтем.
Римо, мягко, по-кошачьи ступая, подошел к нему, чтобы посмотреть, чем это так увлечен Чиун.
Чиун, правящий Мастер Синанджу, переставил всю мебель в номере мотеля, куда они вселились сегодня утром. Большие двуспальные кровати были поставлены стоймя в углу, а стулья и столы плавали в бассейне, хорошо видном сквозь стеклянные раздвижные двери. Из обстановки остался лишь огромный телевизор, который теперь