Любви. С угрозами.
Под белыми гольфами Мерси увидела коробочку, которую Майк предлагал ей накануне вечером, и раскрыла ее. Простой золотой солитер с бриллиантом величиной с ластик на конце карандаша и гораздо более красивый. Она поспешно закрыла коробочку, надеясь, что это поможет ей не чувствовать себя столь гадко. Нет. Ей представилось пятно, расходящееся от ее сердца до края Вселенной и дальше.
«Успокойся. Успокойся же. Существуют объяснения».
Мерси нашла небольшую связку писем под кроватью, в оружейном сейфе, где Майк хранил для самозащиты «Магнум-357». Он заставил ее заучить комбинацию цифр на тот случай, если ей потребуется пистолет, когда его не будет дома. Заставлял повторять снова и снова: четыре-четыре-пять-семь, четыре-четыре-пять-семь, и теперь она воспользовалась этой комбинацией, чтобы найти любовные письма от проститутки.
Ее сердце колотилось неистово, голова кружилась от ярости, чувства вины, боли, и читать их Мерси не могла. Она лишь резко раскрывала письма и бегло просматривала:
ка-ак ми-ило с твоей стороны написать... как необычно полицейскому говорить такие слова девушке вроде меня... я тоже питаю к тебе те же чувства... согласна, что дружба одна из уловок... ты порядочный человек... буду рада встретиться с тобой за кофе или прогуляться по... очень велика разница между нашими образами жизни... искренне, любовно, почтительно твоя, твоя, твоя... О.У., Обри, О. Уиттакер...
«Уничтожь меня, – сказала Мерси, потом повторила. – Эта шлюха была влюблена в него. Теперь помедленней. Читай медленно, узнай, что можно узнать».
Она посмотрела на штемпели и даты. Последнее отпечатанное на машинке письмо было датировано четвертым декабря.
Дорогой Майк, Темная Туча, Детектив, Пижон.
Я все время о тебе думаю, чем бы ни занималась и с кем! Мне кажется, со мной постоянно друг, правда, я довольна, что тебя на самом деле нет рядом, девушке иногда нужно уединяться, так ведь? Полностью согласна с тобой: мне нужен более пристойный способ зарабатывать на жизнь. Та часть души, которой я ненавижу себя, твердит мне, чтобы я продолжала делать то, что делаю, но я понимаю, слушать ее не стоит. Это... слишком уж просто. Полезно напоминать себе, какие мужчины свиньи, но, знаешь, мне хочется верить, что я ошибаюсь. Теперь, когда познакомилась с тобой, думаю, что, может быть, это не так.
Знаешь, я задаюсь вопросом, когда ты сделаешь доброе дело: дашь мне то, чего я заслуживаю. Я отдавала, отдавала тебе – не требуя ни цента, ха-ха – но когда ты собираешься мне отплатить?
Сознаю, ты стыдишься меня. Я всего-навсего проститутка. Понимаю, ты не можешь показываться со мной – что скажет твоя мамочка? Мне известно, в твоей жизни есть другая цыпочка. Но, Майк, если ты счастлив с ней, то почему все время у тебя такой жалкий вид? Я сделаю тебя счастливым. Вижу это по твоему, Т. Т., лицу! Думаю, пора тебе признать, что я на самом деле представляю собой, признать, что ты сделал. Пора расплатиться со мной. Вернуть долг! Я многого не прошу. Уверена, никто не может знать обо мне, особенно люди, с которыми ты работаешь, но думаю, не будет ли для тебя лучше всего сообщить им, что ты думаешь обо мне, делаешь со мной, что мы собой представляем? Возможно, признаться – самое лучшее, что я сумею сделать для тебя. Как мне измениться, если ты не позволяешь? Неужели я всегда останусь просто Обри, твоей профессиональной осведомительницей? Мне это надоело.
Надеюсь, у нас будет тысяча страстных ночей, чтобы разобраться во всем этом.
Обри.
P.S. Сегодня я видела картинку в одной книжке – в мир вошла душа по имени Ида. Таких вульгарных я еще не встречала: женщина, видимо, проститутка, прямо-таки съеденная заживо увяданием, отвратительное, жалкое тело, загубленное временем и мужчинами. Лучше умереть, чем быть такой. При виде этой картинки я расплакалась и осознала, кем ни за что не хочу становиться. Подумать только, ты называешь меня Мудрой Юной Женщиной! Иногда мне хочется умереть, но кто тогда будет выплачивать взносы за мой «кадиллак»? Помоги! Помоги, мистер Большой Сильный Полицейский!
Мерси положила письма обратно в сейф. Захлопнула крышку и услышала, как щелкнул замок. Посидела минуту на неубранной постели Майка, прислушиваясь к шуму проезжавшей мимо дома машины.
Какое странное чувство. Изумление. Потрясение. Мерси словно впервые видела