Эван. Холодно. Дверца открыта.
Она увидела, как поднялась крышка багажника, услышала стук портфеля. Крышка захлопнулась. О'Брайен сел в автомобиль, держа в руке кружку с кофе. Посмотрел на Мерси, приподняв брови, взгляд был острым и напряженным. Он захлопнул дверцу.
– Мерси, что дальше?
– Поедем за пленкой и письмом.
– Прямо сейчас?
– Да.
– Тогда объясни это Джиллиаму. Я должен...
– Объясню. Какой адрес?
– Ранчо-Верде, четырнадцать. Это неподалеку от Уотермана, на середине холма. Сержант Рейборн, может, сообщишь мне, что мы, черт возьми, делаем?
Она привела машину в движение, вырулила со стоянки.
– Надеемся выяснить, почему отпечатки пальцев твоего отца оказались в доме Уиттакер.
– Такого не может быть.
– Скажи это ДКШ.
– Отпечатки пальцев отца?
– Мы проверяли дважды, чтобы убедиться.
Они ехали по бульвару к шоссе, О'Брайен молчал. Мерси обратила внимание, что под плащом у него серая спортивная куртка.
– Это явно ошибка, – промолвил наконец О'Брайен. – Он мертв. И у них двадцать с лишним миллионов отпечатков.
– Эван, мне нужно видеть предсмертное письмо и провести сравнение голосов с видеопленкой. Тогда я раскрою дело Бейли.
– Мерси, это письмо тяжело читать.
– Извини, но я думаю, оно того стоит.
Она позвонила Саморре, сказала, что едет с Эваном, назвала адрес Джима О'Брайена.
– Я не смогу встретиться там с тобой, – произнес Саморра. – Если хочешь, вызову подкрепление.
Мерси ощущала частое биение сердца и тревогу, нараставшую с каждым ударом. Она понимала – что-то неладно, это вызвало у нее настороженность и страх.
Со всей небрежностью, на какую была способна, она ответила:
– Пол, это будет замечательно.
– Сделаю немедленно. Мерси, я не могу уехать отсюда. Я...
– Знаю. Как она, Пол?
– Без перемен.
– Крепись, напарник.
– Ты тоже.
Мерси включила в машине свет, убавила громкость радио, поглядела на Эвана и его куртку. Он смотрел прямо перед собой, держа кружку с кофе у рта. Машин на шоссе было уже много, позади светили фары, впереди – красные стоп-сигналы.
– Эван, вчера вечером ты был в доме Майка в этой куртке? Серая. Без фиолетовых и зеленых нитей.
– Да, а что?
– Она мне нравится.
– И мне. Это одна из отцовских. Портфель тоже его.

* * *

Дом одиноко стоял на склоне холма, к нему вела длинная асфальтированная подъездная аллея с выбоинами, в которых росла трава. Здесь была еще пустыня, деревья росли выше. С гор дул сильный ветер. Мерси чувствовала, как он бьется о «шевроле», словно вызывая на бой. На последней табличке с названием улицы Мерси прочла «Уиллоу-Вью» и подумала, не назвал ли ей Эван ложный адрес для Саморры.
– Что произошло с Ранчо-Верде?
– Ты на ней.
– Один дом на всей улице?
– Да, мэм. Едешь по холмам, потом сворачиваешь на подъездную аллею.
На вершине крутого подъема Мерси увидела дом. Невысокий, похожий на миссионерский, с черепичной крышей и черными решетками на окнах. Кое-где черепица упала на подъездную аллею, в окнах вместо стекол была фанера. Бугенвиллея, некогда украшавшая ворота, давно засохла, но по-прежнему касалась ветвями оштукатуренных столбов. Белые стены покрылись бурыми пятнами от дождевых потеков. Двор зарос травой, растения трепетали, постукивая о двери гаража, будто стремились проникнуть внутрь. Бетонный фонтан почернел и заполнился дождевой водой.
– Припаркуй автомобиль где хочешь, – сказал О'Брайен. – Его всюду будет обдувать песком.
Мерси остановила машину под навесом. Поглядела на Эвана. Он смотрел в сторону парадной двери с шелушащейся краской. Потом с мрачным выражением лица повернулся к ней:
– Терпеть не могу этот дом. Он портит мне настроение.
– Спасибо, что привез меня сюда.
– Если мне память не изменяет, дело обстояло не совсем так.
– Все равно благодарю.
– Ну что ж, наслаждайся атмосферой самоубийства. И забудь про отпечатки пальцев отца в доме Уиттакер. Взгляни на пятна крови в гостиной, если моего слова недостаточно. Эдгар По был прав. Смыть кровь невозможно, как ни старайся.
Мерси последовала за ним к двери, ждала, пока он ее отопрет. Растения бились под ветром о двери гаража. Язычок замка громко щелкнул. Войдя, она услышала, как хрустит песок под ее ногами на каменном полу.
– Здесь холодно. А летом неимоверная жара.
– Скверно для окраски дома.
– Скверно для человеческой кожи.
Эван закрыл и запер дверь и произнес:
– Осматривай