Джанин Саморры была закрыта. Мерси ощутила, как что-то холодное падает в ее желудок, будто якорь в темную воду. Руки и ноги отяжелели. То был скорее вопль, чем крик. Женский. Не столько от боли, сколько от ужаса. От беспомощности. Словно женщина видела, как надвигается нечто ужасное, и не могла никуда скрыться.
Медсестра подошла сзади так неслышно, что первая мысль Мерси была о пистолете.
– Я могу взять у вас цветы, – сказала она.
Джанин Саморра умолкла. Мерси услышала мужской голос, негромкий, успокаивающий, но слов не разобрала.
Мерси глянула в лицо медсестре и увидела под маской властности страх и стыд.
– Будьте уверены, больная их получит.
Раздался еще один негромкий стон, постепенно переходящий в пронзительный вопль. «Такие издает животное, – подумала Мерси, – схваченное другим животным»
– Что там происходит?
– Больная стабильна. Вам лучше уйти.
Медсестра протянула одну руку за вазой, а другой крепко взяла Мерси за запястье и потянула. Она была маленькой, но сильной.
Мерси среагировала на это спокойно, но с желанием дать отпор. И признала жуткую тщетность подобных порывов, полную уверенность, что ни пистолет, ни дубинка, ни удушающий захват, ни врезающиеся пластиковые наручники не помогут избавить Джанин от ужаса. Мерси, некогда считавшая, что у нее есть ответы почти на все вопросы, вновь осознала с душевным смятением, что у нее нет ответов почти ни на что.
На происходящее за дверью палаты определенно.
Она отдала медсестре цветы и двинулась к выходу. Стон Джанин становился все громче, когда двери нейрохирургического отделения закрылись за Мерси и заглушили этот звук.

* * *

Когда Мерси приехала домой, на подъездной аллее стоял грузовик Майка. Войдя внутрь, она увидела его сидящим в гостиной вместе с Кларком перед телевизором. Тим-младший был у него на коленях.
Сын уставился на нее, как всегда, когда Мерси возвращалась домой, широко раскрытыми глазами, казалось, вбиравшими очень многое. Потом сполз с колен Майка и заковылял к ней, широко улыбаясь и лепеча бессмысленные слова. Она опустилась на колени, Тим подошел к ней вплотную, и Мерси обняла его. От мальчика приятно пахло, и она видела, как пламя камина отражается в его блестящих серых глазах. Кларк одел Тима в ворсистый красный комбинезон с пластиковыми подошвами. Мерси любила комбинезоны, согревающие все его превосходное тельце, хотела бы купить несколько таких своего размера.
Кивнув отцу и Майку, Мерси понесла Тима к себе в спальню, где, отвечая ему бессмысленными словами, стала переодеваться. Это было ее любимое время дня: вернуться домой к Мужчинам, снять ботинки и брюки, затем пистолет с наплечной кобурой и запасное оружие с бедра, бессмысленно болтать с сыном. В эти часы ее сердце казалось огромным, но легким. Однако в тот вечер оно было большим и тяжелым.
Кларк ушел в кухню, а Майк по-прежнему сидел перед телевизором. Его лицо опухло после вчерашней выпивки.
– Мерси, где мы можем поговорить?
– Во дворе.
Мерси взяла две выписанные по почте толстые куртки с начесом для себя и для Тима, с черными и желтыми полосами, с капюшонами. Она покупала все под пару, хотя сознавала, что это глупо – походило на обмундирование, на деление на «них» и «нас».
Они вышли во двор. Охранная система была включена и заливала его холодным, белым светом. Кошки смотрели на них со стены.
– Ты простишь меня за вчерашнее?
– Простить я могу, но для этого потребуется время. Ты отверг меня, Майк. И предал.
Молчание. Мерси взглянула на Майка и увидела, что у него изо рта идет пар. Плечи Майка под форменной ветровкой ссутулились, белокурый локон свисал, будто хвост покорной собаки.
– Не следовало мне столько пить.
– Не следовало делать и еще кое-чего.
– Я знаю, что поступил дурно.
Мерси посмотрела на лесозащитную полосу вдоль апельсиновой рощи. Высокие эвкалипты с шелестом раскачивались, их листья отливали серебром в лунном свете. Над деревьями мерцали звезды и проплывали рваные тучи.
Майк опустился перед Мерси на колени:
– Если бы я мог громадным черным маркером зачеркнуть кое-что, то сделал бы это. Взял бы все, случившееся позавчера, и выбросил. Мерси, в последнее время я всеми силами старался поддерживать наши отношения. Знаешь... мне это очень трудно говорить, но без тебя я несчастен. Ты мне нужна. Я мечтаю быть с тобой, с Тимом и Дэнни, чтобы мы жили в