увидел воинов, он раскрыл пасть, высунул язык и бросился на друзей. Был полдень, и солнце ярко высвечивало белые зубы и красную пасть Буббура. Но в тот же миг Валла кинул самый большой шар прямо в открытую змеиную пасть. Челюсти непроизвольно сомкнулись, и зубы завязли в смоле.
Буббур начал кататься по долине, но никак не мог избавиться от смолы, застрявшей в пасти. То же самое Валла и его друг проделали с другими змеями, и вскоре все они были не опасны и не могли разжать челюсти. Потом Валла позвал остальных людей, и те просто перебили всех змей. Все-таки Буббур убил самую красивую дочь племени, а потомство Буббура рано или поздно выросло бы в таких же жутких гадов. С тех пор таких ужасных коричнево-желтых змей в Австралии поубавилось. Но людской страх не пропал, а рос год от года.
Эндрю допил свой джин-тоник.
– А мораль? – спросила Биргитта.
– Любовь – тайна большая, чем смерть. И надо остерегаться змей.
Эндрю расплатился, дружески похлопал Харри по плечу и вышел из бара.


Муура

6
Халат, статистика и аквариумная рыбка

Он распахнул глаза. Город просыпался, жужжал и гремел в окно, а оно лениво отмахивалось занавеской. Харри лежал и смотрел на висящую напротив нелепицу – портрет шведской королевской четы. Королева уверенно и спокойно улыбается, а у короля такое лицо, будто в спину ему тычут ножом. Харри знал, каково это, – его и самого в третьем классе начальной школы заставляли играть принца в сценке «Капризная принцесса».
Где-то шумела вода. Харри наклонился понюхать ее подушку. На ней лежало щупальце медузы – или то был длинный рыжий волос? Ему вспомнилась фраза из спортивной рубрики газеты «Дагбладе»: «Эрланд Юнсен, футбольный клуб „Мосс“, – известен своими рыжими волосами и „длинными“ мячами».
Потом Харри вдруг понял, как он себя чувствует. Легко. Легко, как перышко. Так легко, что он испугался, что его подхватит ветерком и унесет в окно и он будет летать над утренней суетой Сиднея совсем без одежды. Потом он пришел к выводу, что чувствует такую легкость оттого, что за ночь вывел из организма много жидкости и, наверное, сбросил пару килограммов.
«Харри Холе, полиция Осло, – известен своими дурацкими идеями и пустыми шарами».
– Forlat?
Биргитта стояла посреди комнаты в каком-то кошмарном халате и с полотенцем, повязанным вокруг головы.
– Доброе утро, о прекрасная и свободная. А я вот смотрел на портрет Капризного короля на той стене. Тебе не кажется, что он предпочел бы быть крестьянином и копаться в земле? Судя по лицу – да.
Она посмотрела на фотографию.
– Не всем дано найти правильное место в жизни. Вот, к примеру, тебе, a, snutjavel?
Она села на постель рядом с ним.
– Трудный вопрос с утра пораньше. Но могла бы ты, прежде чем я отвечу, снять с себя этот халат? Просто мне кажется, он входит в десятку самых страшных вещей, которые я видел.
Биргитта рассмеялась.
– Я называю его: «erotik-dodaren». Он бывает нужен, когда мужчины начинают слишком докучать.
– А ты узнавала, как называется этот цвет? Может, это новое слово, неизвестное доселе белое пятно на палитре, между зеленым и коричневым.
– Не увиливай от ответа, norrbagga! – Она ударила его по голове подушкой, но после недолгой борьбы оказалась поверженной.
Не отпуская рук, Харри наклонился и зубами нашел пояс халата. Поняв его намерения, Биргитта вскрикнула и впечатала ему колено в подбородок. Харри охнул и осел на постель. Биргитта быстро прижала его руки коленями.
– Отвечай!
– Хорошо, хорошо, сдаюсь. Да, я нашел свое место в жизни. Я самый лучший snutjavel из всех, кого ты видела. Да, я бы лучше обнимал маленьких озорниц, чем копаться в земле или выходить на балкон, чтобы помахать ручкой толпе. Да, да, я знаю – это извращение.
Биргитта поцеловала его в губы.
– Могла бы и зубы почистить, – процедил Харри.
И когда она непринужденно запрокинула голову и рассмеялась, Харри не упустил эту возможность. Быстро подняв голову, он ухватил зубами пояс и потянул. Халат съехал, Харри поднял колени, Биргитта оказалась верхом на нем. Ее кожа была теплой и слегка влажной после душа.
– Полиция! – закричала она, обвивая его ногами.
Харри почувствовал, как пульсирует все его тело.
– Насилуют! – прошептала она и укусила его за ухо.

А потом они лежали и вместе смотрели в потолок.
– Я бы хотела… – начала Биргитта.
– Чего?
– Да нет,