метров покойно и торжественно лежал старый полковник. Подвел к обрыву над рекой, отыскал и сдвинул в сторону небольшой, покрытый дерном щит.
Увидев перед собой узкую круглую нору, сеньорита Долорес заколебалась, и тогда Себастьян, демонстрируя, как легко и просто это проделать, ящерицей скользнул внутрь. Немного посидел и также легко выбрался наружу.
В этой одному ему известной землянке он отдыхал, когда, исполняя приказание полковника, целыми сутками копал ямы под посадку деревьев. Здесь и теперь было достаточно сухо и просторно, а если нарвать сухой травы на свежую подстилку, станет вообще замечательно. Но он уже видел, что объяснить это юной сеньорите будет непросто.
Себастьян снова забрался в землянку, быстро сгреб и выбросил наружу старую, пропахшую мышами солому и кинулся рвать хорошо поднявшуюся за весну и уже начавшую подсыхать душистую траву, а когда все было кончено, улыбнулся так широко, как только умел, и ткнул рукой в темный провал.
Сеньорита Долорес шмыгнула покрасневшим носиком и неловко, стыдясь оборванной юбки, встала на четвереньки. Себастьян одобрительно зацокал языком, она вздохнула и проворно скользнула вниз.
Он тут же последовал за ней, поджав ноги под себя, уселся напротив и замер. Свет сюда едва проникал, но он точно знал, где она сидит, что делает и как себя чувствует. Вот сейчас сеньорита Долорес все еще напугана, потому и дышит неглубоко и часто.
Себастьян вспомнил, какой увидел ее полчаса назад, — залитой слезами и растрепанной и, наверное, поэтому внезапно ставшей ближе, и осознал, что, если бы не сад, если бы не жесткая необходимость готовиться к Страшному суду, он мог просидеть с ней вот так очень и очень долго. Может быть, даже всю жизнь.
Ему вдруг страшно захотелось ее потрогать. Нежные бархатистые щечки, черные ароматные волосы, губы, округлый и, наверное, мягкий и теплый живот. Но этого было нельзя.
Издалека послышался треск винтовочных выстрелов, Себастьян вздрогнул, вздохнул и полез к выходу, и тогда сеньорита Долорес вдруг нащупала его руку и прижала к своей груди.
— Сходи, Себастьян… — низким вибрирующим голосом произнесла она. — Посмотри, что там… пожалуйста.
Себастьян шмыгнул носом и утвердительно кивнул. Если госпожа приказывает, он сходит.

***

Себастьян решил подойти к дому со стороны флигеля, но едва он выбрался из кустов на английский газон, как сразу же наткнулся на несколько лежащих вповалку трупов.
Это были солдаты. Их торчащие из мертвых оскаленных ртов белые зубы, желтые лица и пронизанные рубиновыми блестками крови черные волосы так странно и чудовищно контрастировали с живой, изумрудно-зеленой травой, что Себастьян на секунду замер.
Его пронизывали сложные необъяснимые ощущения. Он в точности знал, что счастливее этих солдат, уже готовых к встрече со своим Творцом, быть невозможно, но он видел на их лицах застывшую маску страха и боли. Их тела отчаянно боялись того, к чему так стремились их души.
Сзади что-то хрустнуло, и Себастьян подскочил и рывком развернулся. Прямо в грудь ему смотрел ствол винтовки.
— Кто такой?
Их было двое — один высокий, худой и черный от загара; второй округлый белолицый крепыш. Себастьян не знал ни того, ни другого.
— Кто такой? — повторил вопрос крепыш.
— Ы-ы-ы… — показал пальцем в рот Себастьян.
— Может, фашист? — мрачно предположил высокий. — Ты кто, фашист?
Себастьян стал напряженно вспоминать, но он не знал этого слова.
— Пошли к командиру, он разберется, — ухватил садовника за шиворот крепыш.
Ноги у Себастьяна подкосились; его тело, как и всякое другое, отчаянно боялось смерти.
— Давай-давай! — ткнули его в бок. — Шевели ногами!
Себастьяна протащили мимо лежащих на зеленом английском газоне трупов, мимо флигеля, провели за угол дома и подвели к господской террасе.
— Энрике! Мы еще одного фашиста поймали! — радостно отрапортовал высокий, и задержанного бросили наземь.
— Хорошо, — громовым голосом произнесли сверху. — Пусть подождет. Давай пока следующего.
Себастьян взглянул вверх. Посреди террасы в огромном полковничьем кресле сидел Энрике Гонсалес. Только теперь, спустя годы, он стал суше, строже, значительнее и еще больше стал походить на Христа.
К террасе подвели офицера, и Энрике, задав пару вопросов, что-то сказал. Офицера немедленно отвели к стене флигеля, поставили на колени и приставили к виску