так и будет ходить по райскому саду со своими костяными счетами и толстой кожаной папкой, Кармен — сидеть возле кухни и есть карамель, а он, Себастьян Хосе Эстебан, — делать, может быть, самую главную работу в Эдеме — ухаживать за райским садом.
Предположение, что он может стать райским садовником, настолько потрясло Себастьяна, что он еще около недели ходил по своему саду, осматривая стареющие деревья и не самые удачные клумбы с болезненно поникшими цветами, и пытался сообразить, сможет ли ухаживать за эдемским садом и так ли он будет выглядеть, как этот.
Из этого вопроса, не имевшего ответа, сам собой вырастал следующий, куда более сложный: кто вообще готовит Эдем для хороших людей? Ведь сразу же после Страшного суда их всех нужно будет куда-то девать!
Промучившись над этим вопросом еще около месяца, Себастьян посреди бела дня вдруг отчетливо вспомнил слова, отосланного им назад в Эдем божьего гостя, и в груди у него все зашлось. Сеньор Ансельмо достаточно внятно сказал о необходимости строительства Эдема на земле. И это означало… — Себастьян задержал дыхание, и сердце его екнуло и упало куда-то вниз… — это означало, что Эдем будет располагаться прямо здесь!
Он сопротивлялся этой своей догадке еще около двух недель, но она была настолько логичной, что Себастьян ничего не сумел ей противопоставить. Оставить людей на той самой земле, которую они обустроили своим собственным трудом, — в этом была какая-то высшая справедливость. И тогда тот, кто при жизни ленился даже полить клумбу, навечно оставался на выжженной горячим испанским солнцем земле, а такие, как Себастьян, получали практически все и тоже навечно!
Он побежал к падре Теодоро, как мог, знаками и обрывками слов, попытался спросить, так ли это, и падре подтвердил: каждый получит на том свете в точности по заслугам, до грамма. И прекрасный безмятежный мир, в котором с самого дня смерти отца жил Себастьян, снова перевернулся.
Теперь, когда стало окончательно ясно, что все его будущее растет прямо здесь, на этих самых клумбах и в этих самых аллеях, его перестало устраивать в саду почти все. Он видел: да, это — неплохой сад. Он знал: да, если его периодически подновлять, он может расти и даже радовать взгляд столько же лет, сколько в нем деревьев. Но вечность?
Себастьян представил себе, как сеньора Тереса все ходит и ходит по этим правильным прямоугольным аллеям — день, два, неделю, год, и сокрушенно признал, что очень скоро на ее лице уже не будет счастливой улыбки.
Тогда он подумал о старом полковнике и вдруг с ужасом понял, что не знает о его истинных вкусах практически ничего! Да, всех устраивало, что сад в порядке, пострижен, прорежен и полит, но райский ли этот сад? Даст ли он семье Эсперанса подлинное счастье? Не на день, не на год — навечно!
Теперь Себастьян совершенно точно знал: нет!

***

Остаток лета сын садовника напряженно думал. Он снова несколько раз обошел город и осмотрел буквально каждый двор в поисках приемлемых образцов для подражания, но с горечью убедился, что здесь ему учиться нечему.
Тогда он напросился попутчиком к дворецкому и съездил в Сарагосу. Целый день, рискуя заблудиться, смотрел сквозь высокие кованые заборы на лучшие сады самых знатных семейств и вернулся назад с тяжелым сердцем. Все эти сады годились только на то, чтобы удивить или ошарашить непритязательного гостя неординарной выдумкой или необычным сочетанием растений. Как образец для будущего Эдема не подходил ни один.
Себастьян еще раз внимательно осмотрел свой сад, а затем набрал мха, камней и прутьев, расчистил возле ручья небольшую площадку и шаг за шагом создал уменьшенную копию всей усадьбы Эсперанса. Прочертил острой палочкой русло ручья, выложил кусочками сланца дорожки и тропинки, а кусочками мха — группы деревьев, а на место господского дома поставил красивую жестяную коробку из-под чая. Получилось похоже.
Четыре дня подряд каждую свободную минутку он прибегал к площадке, садился и начинал думать, передвигать дорожки и посадки, и только на пятый день понял, что здесь не так.
Все это время он исходил из того, что центром сада является господский дом, и это было главной ошибкой. Расположенный у дороги, в самом низу огромного сада, дом действительно был главным источником всяческого движения. Отсюда выходили и в сад, и на конюшню, и к ручью… Но самому саду