как ни в чем не бывало смаковать коньяк.
— Сегодня я получил третье письмо с угрозами физического уничтожения всей моей семьи.
— Как?! — вскочил Мигель. — И вы молчали?! Оно у вас?!
Полковник молча кивнул и подал знак замершему в дверях дворецкому. Тот мгновенно исчез и вскоре вернулся с тонкой кожаной папкой в руках.
— Я никогда не был паникером, — снова произнес старик. — Но, признаюсь, последнее письмо меня встревожило.
Мигель требовательно протянул руку и взял у полковника папку. Открыл и впился глазами в аккуратно выведенный на мятой желтой бумажке текст.
«Полковник, земля не твоя, а наша. Хочешь жить — уезжай. Вместе со своими выблядками».
Мигель прикусил губу. Письмо было написано простовато, но вот со знаками препинания был полный порядок. Как если бы человек из средних слоев пытался выглядеть простолюдином. Почерк скорее мужской. Бумага оберточная, но хорошая, возможно, из кондитерского или бакалейного магазина. Батраки в такие не ходят.
— Это самое первое, — прервал тишину полковник. — Там дальше еще есть.
Мигель кивнул, передал письмо алькальду и взял вторую записку. Почерк был тот же.
«Уберайся из города, полковник. А то начнем убевать, и ты умрешь паследний».
Мигель хмыкнул. Он уже видел, что ошибка в слове «последний» сделана специально. Тот, кто писал письмо, уже начал машинально выводить «о» и вспомнил, что нужно ошибиться, с опозданием.
— Писал человек грамотный, — вслух отметил Мигель, передал записку алькальду и взял в руки третий, и последний, листок.
«Срок истек, — было написано на большом квадратном листе оберточной бумаги. — Сиводня готовься».
— Что скажете? — напряженно поинтересовался полковник.
Мигель прокашлялся.
— Скажу, что это не ваши арендаторы писали, — тихо произнес он.
— А я вот в этом не уверен, — со скандальной ноткой в голосе возразил старик. — И я буду просить власти в лице алькальда нашего города сеньора Рауля Рохо защитить мою семью от преступных посягательств этой мрази!
— Но, Хуан… — попытался возразить алькальд.
— Да! — сварливо выпалил старик. — И если понадобится привлечь армию для наведения порядка, то привлекайте!
До этого сохранявший полную невозмутимость армейский лейтенант Диего Дельгадо поперхнулся и вытаращил глаза.
— Мне нужен приказ из Сарагосы… Да и то…
— Так добейтесь! — вскочил полковник. — Вы на это и поставлены!
Офицер растерянно смотрел на алькальда, тот — на прокурора, а прокурор, совсем уже беспомощно, — на Мигеля.
— Давайте сделаем так, сеньор Эсперанса, — поднялся Мигель. — Вы соберете всех своих родственников в одной части дома, скажем, на втором этаже, а я установлю в дверях полицейский пост. И лучше начать прямо сейчас. Где у вас телефон?

***

Спустя каких-нибудь пять-шесть минут Себастьян сообразил, что нужной веревки у него нет. Он никогда не видел удушения, но зато видел, как у рыбаков срывается форель, и понимал, что веревка должна быть достаточно крепкой, чтобы выдержать вес такого большого тела.
Он перевернул весь сарай, отыскал несколько толстых колючих джутовых веревок, но они были уже стары, изрядно прогнили и годились только на то, чтобы подвязывать лианы.
В другой ситуации он дождался бы следующего дня и взял бы нужную веревку на кухне или у дворецкого, но сегодня все было иначе. Себастьян прекрасно слышал, как страшный гость пообещал забрать всех в Эдем немедленно.
Себастьян молитвенно сложил руки и поднял подбородок.
— До-ооэ-сс… — выдавил он, искренне надеясь, что сидящая на небесах старая сеньора что-нибудь подскажет, и тут же подскочил от осенившей его догадки.
Он сунул руку под кровать, снова вытащил отцовскую шкатулку и схватил сплетенную из черного шелкового платья покойной косичку. Попробовал на разрыв и счастливо рассмеялся: эта косичка могла выдержать очень много!
Он стремительно задвинул шкатулку обратно под кровать и помчался к флигелю, но на подходе остановился и внимательно осмотрел дом. В гостиной все еще горел свет, но зато остальные окна были тихи и темны.
Себастьян стремительно пересек открытое пространство у самого дома и приник к стене. Из открытого окна флигеля доносился густой, сочный храп. Он заглянул в окно. Гость, абсолютно голый, лежал на спине, свесив огромную руку с кровати, и храпел.
Себастьян тихо вспрыгнул на подоконник и в следующую секунду был внутри.
Гость пошевелился