и ее сверстникам принадлежала' вся Малая Страна, Маржка знала о находящемся возле шоссе выходе туннеля сточных вод. Наверху туннель закрывался решеткой, а нижним концом уходил куда-то в чахлый ольшаник. Маржка шмыгнула в кусты так же ловко, как в детстве, когда воображала себя Альцес-кой, возлюбленной отважного пирата Вальдштейна, с дружиной которого они собирались в этой подземной пещере. Они были в ту пору настоящей разбойничьей шайкой, жившей добычей из корзин, выставленных возле лавок малостранских торговцев. Их разбойничьи налеты совершались до тех пор, пока полицейские однажды не нагрянули на дымок разведенного в «пещере» костра, на котором Маржка жарила на всю компанию пойманную в реке рыбу. Пришлось ей испытать на себе всю тяжесть отцовской руки. С тех пор и шести лет не минуло...
Сейчас Маржке было не до воспоминаний детства, которые вовсе не казались ей преступными, ибо другого детства она не знала.
Маржка не ощущала ничего, кроме животного страха перед поимкой, ужаса перед неведомым — что-то будет?..
Прошло много времени, прежде чем она собралась с духом и стала приводить себя в порядок. Дно старого туннеля пересохло, и при первом же движении ее руки камешки с грохотом посыпались вниз.
И все же Маржке удалось выпростать из-под пояса черную юбку и расправить ее поверх желтой юбчонки; потом она вынула из-за пазухи Малышкину шляпку и надежно укрепила ее на взбитых волосах. Английской булавкой, отколотой от сорочки, застегнула под самым подбородком платок Барышни Клары.
Все было готово.
Впрочем, не все!
В кармане лежали четки, маленькие, стертые, щербатые, доставшиеся ей в наследство от умирающей матери. Маржка пообещала ей, что никогда не расстанется с ними и каждый вечер будет отсчитывать по ним молитвы.
Даже если вечер наступал для нее в три часа утра, она не забывала о своем обещании, тем более, что уцелела лишь половина «зерен».
Скорчившись в туннеле, Маржка молилась, перебирая четки, и тихонько плакала от страха: ей то и дело казалось, что тут кто-то есть. Порой становилось так жутко, что она, не выдержав, протягивала вперед руку, ощупывая темноту — ей мерещилось, что рядом маячит незнакомое лицо...
Но выйти из убежища было еще страшнее. Мысли ее зашли в тупик. Как быть дальше? Как попасть на ту сторону реки? Ведь хозяин наверняка уже предупредил полицейских, охраняющих мост. Как она не подумала об этом раньше!
Возвращаться же по Малой Стране к Каменному мосту она не согласилась бы ни за что на свете — уж там-то хозяин самолично поджидает ее!
Маржка плакала и молилась. Она уж и со счету сбилась, сколько раз поцеловала крестик на четках, сколько молитв по ним отсчитала.
Где-то время бежало как вода в стремнине, но рядом с Маржкой оно явно топталось на месте — она не имела ни малейшего понятия, в часах ли, в минутах ли измеряется срок ее пребывания в темном туннеле. Ей казалось, что она сидит тут бесконечно давно. И вдруг ее напугало другое — а что, если снаружи уже совсем рассвело и кто-нибудь приметит, как она вылезает из туннеля?
Земля задрожала от грохота, шум быстро нарастал, сводчатый потолок туннеля загудел, и, когда Маржке показалось, что он вот-вот рухнет, она сообразила, что гул исходит откуда-то сверху, с дороги.
Когда над головой снова прогрохотало и дважды раздалось слабое звяканье, Маржка поняла, в чем ее спасение!
Она напряглась до боли в висках, чтобы не пропустить приближение нового «землетрясения», и, когда почувствовала нарастающий гул, п иготовилась к выходу из убежища.
Наверху загрохотало — и Маржка спрыгнула в ольшаник.
Надо сказать, вовремя. Следом за ней туда же выскочил шустрый парень с перекинутым через плечо пакетом из черной бумаги, в какую заворачивают сахар.
— Вот те на! Эх, кабы раньше знать, какая красотка ночевала рядом! А я-то, осёл, сидел как смиренник!
И он попытался обнять Маржку.
Возможно, ему и удалось бы увлечь ее обратно в туннель, если бы из густых сумерек не показался трамвай. Он сбавил ход, металлическая решетка звякнула, и с подножки соскочил здоровенный машинист в синей форме. Одним ударом он отправил охальника в канаву...
Трамвай еще только подъезжал к пустынной остановке, а Маржка уже сидела на передней его площадке. Останавливаться машинист не стал, по привычке дернул звонок, и трамвай понесся вперед.
— Странно как-то мы сегодня