Да, разумеется, и копии уже разосланы в штаб ФБР и в «Белл Атлантик» в Уайт-Оук. Чтобы изменить голос, Джилл использовала электронную приставку-фильтр, но, возможно, специалистам удастся идентифицировать его. Сейчас половина лучших специалистов лаборатории «Белл» трудится над этой задачей.
Я снова покачал головой, поскольку, хотя я и слышал о подобных экспериментах, в успех не верил:
– Что же сообщила Джилл?
– Она начала с того, что представилась, сказав: «Привет, это говорит Джилл». Я думаю, это возбудило президента больше, чем утренняя чашка кофе. Потом Джилл спросила: «Господин президент, вы готовы умереть?»

Глава 59

Мне нужно было видеть дом. Мне необходимо было осмотреть место, где убили генерала Корнуолла и его сына, прочувствовать все, что касалось убийц и их образа действий.
Мое желание осуществилось, и около девяти я уже оказался в Маклине. Декабрьский день выдался серым и неприветливым. Дом Корнуоллов казался нереальным, застывшим и холодным, когда я входил в его дверь. Внутри тоже было весьма прохладно и оставалось непонятным, то ли семья генерала не ожидала прихода зимы, то ли экономила на отоплении.
Двойное убийство произошло на втором этаже. Генерал и его девятилетний сын лежали лицом вверх на ковре в коридоре.
Как всегда, убийство выглядело расчетливым, хладнокровным и профессионально выполненным. Место преступления смотрелось настолько хрестоматийно, словно кто-то выдернул иллюстрацию из пособия по судебной медицине.
Сотрудники ФБР и медэксперты, количеством около двадцати человек, уже заполнили весь дом.
Как только я приехал, небо потемнело, и хлынул сильный дождь. Полицейские машины и фургоны службы теленовостей включили фары, что придало и без того мрачной картине совсем уже зловещий вид.
Джинн Стерлинг встретила меня в коридоре наверху. Впервые за время нашего знакомства она выглядела потрясенной. Постоянное напряжение начинало сказываться на всех нас. Какие-то люди упорно преследуют президента Соединенных Штатов, и это им удается. При этом они отличаются исключительной жестокостью.
– Какова ваша реакция, Алекс? – хмуро бросила она.
– Моя реакция не облегчит нашей работы. Единственная характерная особенность преступлений Джека и Джилл в том, что они не придерживаются своих же собственных рамок. Только их стихотворные записки являются исключением. И здесь уж точно отсутствует какой бы то ни было сексуальный мотив. К тому же, насколько мне известно, генерал Эйден Корнуолл являлся консерватором, а отнюдь не либералом, как в остальных случаях. Одно это различие может разрушить все умозаключения относительно характеров Джека и Джилл.
Разговаривая с Джинн Стерлинг, я неожиданно подумал о том, что записки от Джека и Джилл можно рассматривать и под другим углом. А вдруг они несут в себе ту информацию, которой нам так не хватает? Специалисты лингвистической лаборатории ФБР ничего особенного в них не обнаружили, но мне на выводы федералов было наплевать. Кто-то из писавших эти стихи, возможно, Джилл, пытался этим что-то сказать… Может быть, в том, что они делают, имелась некая закономерность? Их деятельность была направлена на разрушение, а не на созидание, и вдруг какие-то стихи. Одно с другим не увязывалось. Я был почти что уверен, что эта поэзия должна была что-то означать.
– А какие мысли у вас, Джинн? Появилось что-нибудь новенькое?
Она отрицательно помотала головой, прикусив губу своими большими зубами:
– Ничего.

Глава 60

Этот тяжелый день выдался очень длинным и, казалось, что он никогда не кончится. В десять часов вечера я прибыл в офис ФБР на Пенсильвания-авеню. Пока я поднимался в лифте на двенадцатый этаж, моя голова напряженно работала. Городские огни за стеклом мерцали, как маленькие костры. Я думал о том, что поступки Джека и Джилл лишат сегодня сна очень многих людей, в том числе и меня.
Я явился сюда, чтобы прослушать запись утреннего телефонного звонка Джилл президенту. В сложившейся ситуации любые вещественные доказательства становились для меня доступными. Мне было разрешено проникнуть внутрь. В святая святых. Теперь я мог устраивать волнение даже в Белом Доме. И без того лучше всех разбираясь в серийных убийствах, сейчас я имел доступ к любой информации. Я знал решительно все. Для других подобное удовольствие было недосягаемо.
Никаких правил.
Охранник проводил