он поднимался по тропинке, скуля, как щенок, и яростно кусая кулаки. Однако отчаяние не мешало ему думать. По словам Уильяма, породы в этом районе были пористыми, а колонны он называл «столпами земли». Но он ошибался. Видимо, колонны были просто гигантскими сталактитами и сталагмитами, концы которых касались друг друга. И, вероятно, они не служили опорой внутреннего свода, а были просто созданием земных недр.
Тогда выходило, что все было напрасно? Маркус, ступивший когда-то на землю Конго, действительно не имел ничего общего с нынешним Маркусом, который попытался спасти человечество. Но зачем было миру спасать Гарвея, если этот самый мир не давал ему спасти людей?
Маркус нехотя шагал вверх, потеряв всякое представление о времени. Возможно, он был уже близко от грота, где начинался туннель, ведущий на поверхность. А может быть, далеко. Для него это не имело значения. Он лег на землю, положив около себя зеленый фонарь, свернулся комочком, как пес, и уснул.
Ему снилось, что идет дождь. Во сне Маркус спал в каком-то уголке сельвы, и его будил гром. Первый разряд был далеким, а второй прозвучал уже громче. Он проснулся. Ему никогда не нравились сны, в которых ему снилось, что он спит. Но Гарвей не был в сельве, а все еще находился на одной из площадок на тропинке. Он услышал гром еще раз и спросил себя: «Я на самом деле уже проснулся или еще сплю?»
Маркус не спал. И гром не был настоящим громом. Это был звук, похожий на звук рвущейся бумаги. Словно лист этой бумаги был огромным, как небо. Кроме того, Гарвей услышал треск и скрежет камней, словно кто-то тащил огромную глыбу, и понял, что там, наверху, в своде, образуется трещина, как в плотине водохранилища. Только эта плотина сдерживала не воду, а камни, все камни Земли.
Беги, Маркус Гарвей, беги! Сейчас он и вправду бежал, спасая свою жизнь. Но бежал, радостно смеясь, потому что если всего несколько часов назад его жизнь не имела никакого смысла, то сейчас даже его смерть не помешала бы победе.
Он добрался до грота. Еще на пути к Девичьему морю Амгам убедила его придвинуть огромный камень в форме мельничного колеса к самому входу в грот, почти закрыв отверстие туннеля. Несмотря на выразительную мимику Амгам, Маркус ее тогда не понял и помог ей, просто чтобы она не сердилась. Теперь он понимал цель действий. Маркусу удалось добраться до грота, но если бы он не смог закрыть за собой какую-нибудь дверь, и как можно плотнее, то наводнение камней и пыли поглотило бы его.
Сверху стал падать песок и камни. Сначала камешки были небольшие, но очень скоро вокруг Маркуса начали проноситься метеориты, с каждой минутой все крупнее. Большинства из них он не видел, а только слышал, как они падали совсем близко от него, ударяясь о землю и брызгая картечью. Некоторые камни пролетали так близко, что в свете фонаря казались зелеными падающими звездами.
Земля рушилась прямо над его головой. Если бы Маркус не смог забраться в грот, точно мышонок в норку, от него бы не осталось даже мокрого места. Наконец ему удалось протиснуться через узкое отверстие в форме полумесяца, которое они с Амгам оставили между мельничным колесом и стеной грота.
Гарвей залез туда как раз вовремя, потому что сразу после этого земля задрожала. Некоторым людям доводилось оказаться в самом центре урагана. Маркус же мог похвастаться странной привилегией пребывания под зоной землетрясения. Представим себе человека, который подносит к уху спичечный коробок и встряхивает его, чтобы узнать, остались ли там спички. Маркус был спичкой. Но, несмотря на то что его сотрясало и подбрасывало, что его оглушал хор тысячи барабанов, он толкал камень в форме мельничного колеса. Ему надо было точно пригнать его к стенкам туннеля. Только так можно было защитить ход от потока камней. Но у Гарвея ничего не получалось: камень, служивший дверью люка, был очень тяжел. Руки Амгам, куда более мускулистые, чем его, без труда справились с этой задачей. Но у Гарвея в одиночку ничего не получалось. Он не мог сдвинуть камень. Не мог.
В свете фонаря Гарвей увидел тот ужас, виновником которого был он сам и который теперь неуклонно приближался. Целый океан серого пепла и измельченных камней накатывался темной и плотной волной на перевал, молниеносно поднимаясь вверх. Ему оставалось закрыть дверь или умереть. Все было очень просто.
И он это сделал.