втроем. Миссис Серизьер помогла нам общаться, и Нина в конце концов разговорилась. Да, она убеждена, что человек в машине следил за Гэри Сонеджи. Они не были вместе. Нина точно помнит, что он именно выслеживал Гэри. Она совсем не помнит, белый он или чернокожий. Она не упоминала об этом, так как не считала важным, к тому же полиция тогда задала бы еще кучу вопросов. Как и все дети Саут-Иста, Нина боялась и ненавидела полицию.
Итак, человек в машине следил за Гэри Сонеджи.
Быть может, никакого напарника не было, а просто был некто, выслеживающий Гэри Сонеджи-Мерфи, в то время, как тот выискивал потенциальных жертв. Кто бы это мог быть?

Глава 71

Мне позволили посетить Сонеджи-Мерфи, но лишь в связи с расследованием дел Сандерсов и Тернера, преступлениям, по которым, скорее всего, никогда не начнется судебное разбирательство, однако не в связи с преступлением, имеющим все шансы остаться нераскрытым. Такова логика нашей бюрократии.
Сейчас Гэри находился в Фаллстоне, где у меня был приятель. Уоллеса Харта, главного психиатра Фаллстона, я знал еще с начала своей службы в полиции. Уоллес встретил меня в фойе.
— Приятно такое внимание к моей особе, — сказал я, пожимая ему руку. — Впервые с этим встречаюсь.
— Ну, ты ж теперь знаменитость, я тебя видел по ящику!
Уоллес — чернокожий маленького роста со внешностью ученого: вечные очки с круглыми стеклами и мешковатые синие костюмы. Нечто среднее между Джорджем Вашингтоном Карвером и Вуди Алленом. Он одновременно похож на негра и на еврея.
— Как твое впечатление о Гэри? — поинтересовался я в лифте. — Образцовый заключенный?
— Ну, у меня к психопатам особое отношение. Я чертовски их люблю. Вообрази себе жизнь без истинных мерзавцев: сплошная скука!
— Ты не допускаешь возможности раздвоения личности — так я тебя понял?
— В принципе допускаю, но весьма осторожно. Слишком силен в нем мерзавец. Я вообще удивляюсь, как он сунул свою задницу в вашу ловушку, как он вообще дал себя поймать.
— Хочешь услышать фантастическую теорию? Гэри Мерфи сам поймал Сонеджи. Он не смог с ним справиться и дал его схватить.
Маленькое личико Уоллеса озарила широченная ослепительная улыбка.
— Алекс, я в восторге от твоих сумасшедших идей, но неужто ты и впрямь в это веришь? Что одна сторона выдает другую?
— Да нет. Просто хотелось узнать, как ты это воспримешь. Он, конечно, психопат во всех смыслах, но нужно узнать, насколько далеко это зашло. Когда я его наблюдал в последний раз, признаки параноидального расстройства были очевидны.
— Вот тут я согласен. Он переутомлен, недоверчив, требователен, самонадеян. Впрочем, как я уже сказал, мне этот тип интересен.
Увидев наконец Гэри, я был слегка шокирован. Глаза его запали, веки покраснели, словно от конъюнктивита. Кожа на лице туго обтягивала череп. Он потерял в весе, на мой взгляд, фунтов тридцать, но выглядел по-прежнему опрятно.
— Я слегка подавлен. Здравствуйте, доктор, — сразу объявил он мне со своей койки. Это был Гэри Мерфи — так мне, по крайней мере, сейчас, казалось.
— Здравствуйте, Гэри. Я не мог не прийти.
— Так долго никто не приходил… Вам что-то от меня нужно? Попробую угадать: вы пишете обо мне книгу. Хотите стать как Энн Рул?
Я помотал головой:
— Мне давно уже хотелось повидать вас, но для этого нужно разрешение. Я пришел поговорить об убийствах Тернера и Сандерсов.
— Правда? — Он казался покорным, пассивным и ко всему равнодушным. Вид его мне не нравился: казалось, что личность его на грани полного распада.
— Мне разрешено говорить лишь об этих преступлениях. Если предпочитаете, можем побеседовать о Вивиан Ким.
— Если так, то говорить нам не о чем. Я ничего не знаю об этих убийствах — я ведь не читаю газет. Клянусь жизнью моей дочери! Может, наш друг Сонеджи знает. Но не я, Алекс, не я.
Казалось, ему нравится называть меня Алексом. Все-таки хоть где-то у него есть друг — должно быть, приятно это сознавать.
— Ваш адвокат должен был говорить с вами об этих убийствах. В этом году будет еще одно судебное разбирательство.
— Я больше не встречаюсь с адвокатами — это бессмысленно. К тому же такие дела едва ли пойдут в суд. Слишком дорогое удовольствие.
— Гэри, — я вновь говорил с ним как со своим пациентом, — я хочу снова загипнотизировать вас. Вы подпишете все необходимые бумаги? Мне очень важно поговорить с Сонеджи.