На полу воды было больше, чем в ванне.
В этот момент я чувствовал, что люблю ее все сильнее и глубже. Остальная жизнь представлялась мне темным хаосом, лишь с ней я находил спасение. Она стала для меня всем.
В час ночи я должен был выехать, чтобы вернуться домой к пробуждению детей. Джеззи все понимала. Мы собирались расставить все по местам после процесса. Она хотела поближе узнать Деймона и Джанель, и это было правильно.
— И опять я тебя теряю, — грустно промолвила она, когда я уже оделся. — Черт возьми, останься! Нет, нет, знаю, что тебе пора…
Она вынула серебристую заколку из волос и вложила мне в руку. Я вышел в ночь. Ее голос все еще звучал у меня в ушах. Вокруг была тьма.
Внезапно передо мной выросли две фигуры. Рука автоматически потянулась к кобуре. Один ослепил меня светом, другой направил прямо в лицо камеру. Журналисты разыскали нас с Джеззи — вот дерьмо! Похищение приковало к себе всеобщее внимание, так что нездоровое любопытство прессы было направлено на всех, имевших к нему малейшее отношение.
Рядом с мужчинами возникла молодая длинноволосая брюнетка с явно искусственной завивкой. Втроем они походили на съемочную группу из Нью-Йорка или Лос-Анджелеса.
— Детектив Алекс Кросс? — поинтересовался один из них, в то время как второй снимал меня. Вспышки в темноте ярко освещали все вокруг. — Мы из «Нэшнл стар», хотели бы побеседовать с вами.
Я уловил британский акцент. «Нэшнл стар» — американское издание, базирующееся в Майами.
— И какое это имеет отношение к происходящему? — поинтересовался я, вертя в кармане заколку Джеззи. — Моя личная жизнь никого не касается и не имеет отношения к новостям.
— А уж это мы сами решим, — нагло заявил обладатель акцента. — Впрочем, не знаю, товарищ. Возможно, тут ведутся тайные переговоры между Секретной службой и полицией округа Колумбия, и всякое такое.
Между тем женщина стучала в дверь мотеля, вопя громким голосом:
— «Нэшнл стар»! Откройте!
— Не выходи! — крикнул я Джеззи. Но дверь распахнулась, и на пороге появилась полностью одетая Джеззи. Она окатила женщину с кудрями волной презрения:
— Да, для вас наступил великий момент. Приближаетесь к Пулитцер.
— Ха! — развеселилась брюнетка. — Я знакома с Роксаной Пулитцер. А теперь — и с вами обоими!..

Глава 65

Я наигрывал попурри из произведений Кейта Свита, Хаммера, Белла Бива Деву и группы «Враги народа» на пианино. Таким образом я развлекал Деймона и Джанель с восьми утра. Была среда — середина недели, начавшейся с того, что нас с Джеззи выследили в Арлингтоне.
На кухне Нана читала свежий номер «Нэшнл стар», купленный мной специально для нее. Я все ждал, что меня призовут к ответу, но не дождался и отправился к ней сам, повелев детям оставаться на месте:
— Стоять, не двигаться! И руки вверх! Нана, как и всегда, пила чай. На столе были остатки яиц и гренок. Здесь же валялась газета. Читала она? Или нет? Ни по ее лицу, ни по состоянию газеты ничего сказать нельзя.
— Ты прочла?
— Ну, я достаточно прочла, чтобы уяснить суть. Полюбовалась твоей фотографией на первой странице, — сообщила она. — Но не думаю, что подобные газетенки читают многие. Вообще не понимаю тех, кто их покупает воскресным утром после службы в церкви.
Я уселся напротив. Меня захлестнула волна воспоминаний и чувств. Я припомнил наше с ней общее прошлое и массу разговоров вроде этого…
Нана взяла крохотный кусочек гренки и окунула его в джем. Если бы птицы были людьми, они бы ели, как бабуля Нана. Она — само изящество.
— Она — красивая и привлекательная белая женщина. А ты — красивый чернокожий мужчина, и вдобавок имеешь голову на плечах. Многим, конечно, все это не понравится, особенно фотография. Но ты ведь не удивлен?
— А что думаешь ты, Нана? Как ты к этому относишься?
Она еле слышно вздохнула и со звоном поставила на стол чашку.
— Ну что тебе сказать… Я не знаю медицинских терминов, но, по-моему, ты так и не оправился от потери матери. Я заметила это, когда ты был еще маленьким, и сейчас иногда вижу.
— Называется «синдром посттравматического стресса» — если тебя интересуют термины.
Мой медицинский жаргон заставил Нана улыбнуться. Она видела, что ее слова подействовали.
— Насколько я могу судить, с тех самых пор, как ты приехал в Вашингтон, тебя не оставляет тревога. Ты с детства был не такой, как все. Конечно, у тебя это не так