О нем упоминала в беседе со мной Мисси Мерфи. Сотрудники ФБР уже расспрашивали его, но ничего ценного не выяснили.
Сперва Конклин отказался снова видеть копов, но после угрозы отправить его на допрос в Вашингтон потихоньку разговорился:
— Гэри всегда всех дурачил. Он утверждал, что великие мира сего обманывают остальных. Великие — с большой буквы! Такое он болтал.
Мы сидели в неубранной грязной гостиной маленького домика. Конклин, длинный, неряшливый тип в каких-то рваных обносках, на поверку оказался весьма неглуп. Как и Мерфи, он с отличием окончил школу.
— В каком смысле — «великие мира сего»? — допытывался я, в надежде заставить его выложить как можно больше, играя на самолюбии. Только так мы сумеем выудить необходимую информацию.
— Те, кого он называл «девяностодевятипроцентные», «сливки сливок». Лучшие из лучших. Те, кто правит миром, вот так, мужики, — доверительно сообщил Конклин.
— Лучшие — из кого? — попросил уточнить Сэмпсон. Едва ли он был в восторге от Конклина, судя по хмурой физиономии, но честно подыгрывал мне, изображая заинтересованного слушателя.
— Лучшие из истинных психов, — самодовольно заявил Конклин. — Те, кто всегда под рукой и всегда вне подозрений. Кто слишком умен, чтобы попасться! Они на всех взирают свысока, они не имеют ни сострадания, ни жалости. Они сами хозяева своей судьбы.
— И Гэри Мерфи был из таких? — поинтересовался я, чувствуя, что он хочет выговориться и готов все выложить не только о Гэри, но и о себе. Чувствовалось, что к «девяностодевятипроцентным» Конклин причисляет и себя.
— Нет, что вы, — он с улыбкой покачал головой, — Гэри поумнее «девяностодевятипроцентных». Он был глубоко уверен в своей неповторимости, оригинальности, называл себя «ошибкой природы».
Далее Конклин поведал нам, как они жили вдоль одной и той же сельской дороги в шести милях от города и ездили в школу на школьном автобусе. Эта же дорога вела к особняку Линдберга в Хоупвелле. Саймон Конклин считал, что Гэри отомстил семье, устроив пожар. Он все знал о мучениях, перенесенных Гэри в детстве. Доказательств, что пожар — дело рук Гэри, нет, но он уверен в этом.
— Я расскажу, как узнал о его плане: он мне сам рассказал, когда нам было лет по двенадцать. Он намеревался дождаться, пока ему стукнет двадцать один. Он собирался устроить все так, чтобы думали, будто он в школе. Он готов был ждать девять лет. Согласно плану, он должен был остаться вне подозрений. И он ведь сделал это! Исполнил свой девятилетний план!
В первый день мы проговорили с Саймоном три часа, на другой день — целых пять. Он поведал кучу печальных и жутких историй о том, как Гэри запирали в подвале на целые дни, а то и на недели. Рассказал о его навязчивых планах: на десять лет, на пятнадцать, наконец, на целую жизнь. О его тайной войне с мелкими животными, особенно птичками, жившими в саду мачехи. Однажды Гэри оторвал у малиновки лапку, затем крыло, затем вторую лапку и наблюдал, как она судорожно боролась за жизнь. О его мечтах войти в сонм «девяностодевятипроцентных», оказаться на самом верху. Наконец, о его способностях передразнивать, подражать, играть.
Я очень жалел, что не знал об этом, общаясь с Гэри в тюрьме. Теперь я построил бы свои сеансы гипноза на возвращении к детским навязчивым идеям, поговорил бы о старом друге Саймоне Конклине. К сожалению, мы все — я, Сэмпсон, Саймон — были выброшены из дела.
Показания, собранные в Принстоне, я передал в ФБР, написав о Конклине докладную на двенадцати страницах. Но в Бюро этому не придали значения. Тогда я написал вторую докладную, а копии разослал членам группы, ведущей расследование. Там цитировались слова Конклина о Гэри Мерфи: «Он всегда говорил, что намерен совершить нечто важное». Но за этим тоже ничего не последовало. Фэбээровцы даже не потрудились вновь допросить Конклина. Никто не пожелал принять во внимание новые сведения. Они хотели навсегда закрыть дело о похищении Мэгги Роуз Данн.

Глава 53

В конце сентября мы с Джеззи Фланаган отправились на Виргинские острова — решили сбежать от всех на уик-энд. Сия плодотворная идея принадлежала Джеззи. Нас обоих возбуждала мысль провести четыре дня наедине. А вдруг мы не сможем выносить друг друга так долго? Это предстояло выяснить.
На улицах острова Вирджин-Горда никто не оборачивался на нас. Это радовало: в округе Колумбия