руки, ласкающие его тело, вызывали в ней новое, ни с чем не сравнимое чувство, заставляя трепетать и его.
С каждым поцелуем, с каждым прикосновением страх и одиночество, накопившиеся внутри них, пропадали. С каждым новым ощущением стиралось чувство безнадежности.
Лицо Кристины отливало золотом в лучах заходящего солнца, когда она легла на Дэвида сверху. Сначала руками, потом языком он начал ласкать ее твердые груди.
Она улыбалась, когда опустила руки, чтобы направить его восставшую плоть внутрь себя.
– Барбара, перестань ворчать и давай имена. Дальнейшее – моя забота.
– Но...
– Пожалуйста, имена, – резко повторила Маргарет Армстронг, теребя по привычке кусок ткани в руке и стараясь успокоиться.
Барбара Литтлджон колебалась. Пульсирующая боль, которая началась во время полета из Лос-Анджелеса, усилилась. Наконец она раскрыла плотную папку и одно за другим положила письма на стол кардиолога.
– Руфь Серафини, – сказала она. – Вышла как из совета директоров, так и из движения в целом. Говорит, что вы в праве поступать, как считаете нужным, но лично она отказывается от дальнейшего сотрудничества.
– Не прислала мне даже копии, – пробормотала Пегги, пробегая письмо и отбрасывая его в сторону.
– Сюзан Бергер, – продолжала Барбара. – В основном то же, что у Руфь, но заявляет, что, если не будут приняты самые решительные меры, она собирается ограничить все операции "Союза" в Северной Калифорнии. Отрицательное отношение к новым делам, а также рекомендации по поводу того, чтобы приостановить все пожертвования в фонд Клинтона.
Пегги положила письмо на кучу других, даже не читая его.
– Сюзан прислушивается к голосу разума, – раздельно проговорила она, взвешивая возможность использования пяти или шести магнитофонных записей, хранящихся в цокольном сейфе. Без всякой ссылки на "Союз ради жизни" на этих пленках записаны холодящие душу признания. – Она слишком амбициозная женщина, чтобы не прислушаться к голосу разума. – Пегги расправила кусок материи и рассеянно потерла его пальцами.
Барбара Литтлджон, макияж который не мог скрыть бледность натянутого лица, вручила третье письмо.
– Оно меня огорчило больше всего, – сказала она. – Это от Сары.
"Проклятье!" – выругалась про себя Маргарет Армстронг.
– Она говорит, что пересмотрит свое решение, если мы проведем тщательное расследование, связанное с участием "Союза" или его членов в смерти Джона Чепмена и сенатора Кормиера. Оба умерли в этой больнице. Пегги, мы ничего общего не имеем с...
– Конечно, нет, – подхватила Пегги. – Джон Чепмен был другом Сары. Естественно, она огорчена. Тело сенатора Кормиера было вскрыто, и по этому поводу уже прошла серьезная дискуссия. Я тоже приняла в ней участие. Он страдал от расширения венечной артерии, и во время операции у него не выдержало сердце. Вот и все. Тут и говорить не о чем.
– Я так рада, – облегченно произнесла Барбара. – Пегги, не знаю, что бы я делала без тебя. У меня такое чувство, словно все рушится... распадается на части.
– Ерунда. Ты прекрасно работаешь. Наш "Союз" не только прожил сорок лет – он разросся. Отдельная ситуация, вроде той, в которую попал этот Шелтон, может уколоть нас, но не поколеблет нашей солидарности. Оставь мне эти письма. К концу дня я буду контролировать обстановку.
– Спасибо, – сказала Барбара, беря Пегги за руку. – Спасибо, – повторила она и вышла из комнаты.
«Подушкой, дитя мое. Просто положи ее мне на лицо и крепко нажми. Все произойдет очень быстро».Они пытаются уничтожить меня, мама. Они пытаются уничтожить наш «Союз». Маргарет Армстронг закрыла глаза еще до того, как захлопнулась наружная дверь за Барбарой. Воспоминание о том далеком вечере... больничной палате... страдании на лице ее матери – внезапно они вновь стали реальными.
«Мама, я...»Пожалуйста, мама. Пожалуйста, не заставляй меня опять проделать это.
«Я люблю тебя. Если ты меня тоже любишь, ты не допустишь, чтобы я так страдала. Все говорят, что я безнадежна... не допускай новых страданий для твоей мамы...»
«Я люблю тебя, мама. Я люблю тебя»,– шептала Пегги Доннер заветные слова в то время, как Маргарет Армстронг наблюдала и слушала, беспрестанно теребя пальцами кусок материи.
«Я люблю тебя, мама...»произнесла Пегги, кладя подушку на узкое лицо и нажимая на нее с силой, на которую только была способна.
Маргарет видела, как движение