к выходу. Я не обратил внимания на женщину в соседнем ряду, как вдруг она напугала меня неожиданным движением.
Я узнал ее: женщина посещала нашу благотворительную столовую, и звали ее Магнолией. Вот и все, что я знал о ней, а странное имя вполне могло быть просто прозвищем. Громким голосом она обратилась ко мне.
– Эй, мистер Арахисовое Масло, теперь ты знаешь, какова бывает жизнь?

Глава сто шестая

Джонс и Сэнди Гринберг, представляющая Интерпол, помогали друг другу в наблюдении за остальными тремя Всадниками. Раскинутая ими сеть оказалась довольно внушительной, как, кстати, и улов, ожидающий их в случае успеха.
Секретная Служба контролировала развитие потенциального скандала, готовящегося разразиться в Англии. Если четверо агентов британской спецслужбы окажутся убийцами, замешанными в безумной игре, то разведку этой страны по всему миру ожидал потрясающий разгром.
В соответствии со служебными обязанностями, Шефер среду и четверг провел на работе. Он приезжал строго к девяти и покидал рабочее место ровно в пять. Попав в здание посольства, он не покидал своего кабинета даже в обеденный перерыв. Большую часть времени он проводил в сети «Америка онлайн», которую мы отслеживали.
Вот уже два дня подряд он был одет в одни и те же серые брюки и синий двубортный пиджак. Одежда выглядела несвежей и мятой, что ранее было для Шефера совсем нехарактерно. Светлые волосы, зачесанные назад, испачкались и засалились настолько, что даже не развевались на ветру. Джеффри осунулся, побледнел, и было видно, что он здорово нервничает.
Возможно, Шефер находился на грани срыва.
В пятницу вечером мы с Наной сидели на заднем дворике. За последние дни мы провели в беседах больше времени, чем за многие годы. Я понимал, что она переживает за меня, и не мешал ей помогать себе, хотя бы ради нас обоих.
На кухне Дженни и Дэмон мыли посуду и даже ухитрялись не пререкаться по пустякам. Обязанности распределились так: Дэмон плескался в раковине, а Дженни вытирала тарелки. Из маленького магнитофона неслись нежные звуки песни к фильму «Возлюбленные».
– Большинство семей, – объявила Нана, прихлебывая чай, – давно уже обзавелись посудомоечными машинами и сушилками. Рабство в Америке, Алекс, давно отменили. Ты, случайно, не слышал об этом?
– Так у нас же есть и то, и другое, причем в отличном рабочем состоянии. Не требуют ремонта и практически бесплатные. Надеюсь, теперь ты возражать не будешь?
– Ну, посмотрим, надолго ли их хватит, – парировала Бабуля.
– Если тебе действительно требуется посудомоечная машина, то можно ее купить. Или же ты просто разминаешься перед тем, как поведать мне что-то более важное? Как мне помнится, ты многое почерпнула у Демосфена и Цицерона.
Она легонько толкнула меня локтем.
– А ты догадливый. Просто умница.
Я покачал головой.
– Насчет ума у меня никогда не было проблем.
– Это верно. Что касается тебя самого, то ты редко задумывался о себе, – она внимательно посмотрела мне в глаза, и я почти почувствовал, что ее взгляд пронизывает мою душу.
У Бабули имеется способность проникать в самую суть дела.
– Может быть, ты наконец прекратишь винить себя? Ты выглядишь ужасно.
– Благодарю за комплимент. А ты когда-нибудь перестанешь пилить меня? – улыбнулся я. У Наны есть миллион способов вывести меня из состояния депрессии.
Она послушно кивнула.
– Конечно. Когда-нибудь перестану. Никто ведь не живет вечно, внучек.
Я рассмеялся.
– Ты будешь исключением и переживешь меня и детей.
Нана засмеялась вслед за мной, обнажив великолепные зубы. Разумеется, свои собственные.
– Я чувствую себя великолепно, особенно если учесть все обстоятельства. Как я понимаю, ты все еще гоняешся за ним? Ведь именно этим ты занимаешься по ночам. И не только ты, а еще и Джон Сэмпсон и тот англичанин – Эндрю Джонс.
Я вздохнул:
– Да. И мы рано или поздно все равно поймаем его. Скорее всего, он не один. Их четверо. Здесь, в Азии, на Ямайке и в Лондоне.
Она поманила меня к себе скрюченным пальцем:
– Подойди ко мне поближе.
Я усмехнулся. Моей Бабуле удается одновременно представиться такой милой старушкой и такой занудливой!
– Ты хочешь, чтобы я присел к тебе на колени? Ты уверена в этом?
– Господи, нет! Как тебе могло прийти такое в голову, Алекс? Просто нагнись ко мне и прояви хоть долю уважения к моему возрасту и мудрости. Обними меня покрепче.
Я