что такое авизо, Дмитрий Григорьич? Я неопределенно пожал плечами. Я мог бы сказать ему, что словари – мое любимое чтение: они надежны, основательны и лишены авторского субъективизма и к тому же расширяют кругозор. Тот, кто читает словари, никогда не спутает авизо с авеню, простатит с протектором, а протектор – с проституцией. Но я промолчал. Чем меньше хвастаешь своей осведомленностью, тем больше узнаешь о людях – а про майора Скуратова мне хотелось узнать побольше. Скажем, почему он майор? На вид – сорок пять… возраст скорее полковничий… – Так вот, авизо… бог с ним, с авизо… Деньги перевели из Сингапура – миллион двести тысяч в американских долларах. На поставку оптических линз… – Что же, кроме магии, он еще и линзами занимался? – перебил я. – А вы как считали? Не благосклонность же духов квартирку ему принесла и не эзотерические пассажи. Наивно все это, Дмитрий Григорьич, наивно. Магия там, колдовство и прочая экстрасенсорика для отвода глаз… Фантом, так сказать, иллюзион… А за ним – реальные вещи. Лес, металл, дорогостоящая оптика… ну, еще кое-что. Семейство свое он обеспечил – квартира записана на жену, а сам урвал кусок пожирнее и – в бега.
– В каком же направлении?
– В каком… Хотел бы я знать, в каком! По сведениям Интерпола, Крит, Кипр, возможно, Мальорка… – Тон его вдруг изменился, стал жестким, лицо посуровело. – Так что же вы можете нам рассказать, Дмитрий Григорьевич? Меня интересует абсолютно все, любая мелочь, всякая деталь. В том числе и обстоятельства, при которых была продана соседняя с вами квартира. Например, что связывает Арнатова и Малышеву? Возможно, постель или финансовый интерес? Не получала ли она писем на его имя? Бывали ли телефонные звонки? Не появлялся ли… Он говорил, а у меня перед мысленным взором маячила забавная картинка:
Сидит Сергей на потертом крылечке моей фазенды, курит сигарету “Бонд” и пересчитывает миллион двести тысяч долларов в крупных и мелких купюрах. Фантастика пополам с мистикой! Мог ли он вправду чего-то там подделать? Теоретически сей расклад не исключался: деньгами он отнюдь не брезговал. Но вот практически… Чтоб получить крупную сумму по поддельному авизо, надо иметь сопутствующие фальшивые бумаги либо крутых сообщников – дело-то тонкое, рисковое и непростое. Значит, либо чеченские родичи помогли, либо Сергей атаковал банкиров на ментальном уровне, загипнотизировав весь персонал от уборщиц до управляющего, либо остроносый Иван Иваныч нагло врет. Я остановился на последней версии – для родичей с гор Сергей был персоной нон грата, а в его гипнотические таланты мне не верилось.
Пожалуй, стоит его навестить, мелькнула мысль. Съездить на дачу и разобраться в этой истории. Прямо завтра! Поскольку иного времени не будет: дней через пять я собирался отправиться на отдых, и не куда-нибудь, а в солнечную Андалусию. Пальмы, море, фламенко под перезвон гитарных струн… Малага, Кордоба, Уэльва, Кадис… От Севильи до Гранады раздаются серенады, раздается звон мечей… В общем, хотелось мне в тишине и покое дочитать словарь, забраться в самолет и вкусить все прелести отдыха в славном испанском королевстве. Но остроносый взирал на меня с требовательным вниманием, будто сделав стойку: глаза прищурены, ноздри раздуты, и кадык на жилистой шее дергается вверх и вниз. Что-то надо было сказать, и я поведал ему о вишневом “Мерседесе” с позолоченным бампером, попутно сообщив, что аморальных связей между моими соседями, прошлыми и настоящими, не замечал.
– Хорошо! “Мерседес” – это уже зацепка… неплохая зацепка… – Его пальцы коснулись бумажного листка, подвинули ко мне. – Прочитайте и распишитесь… вот здесь… Для Малышевой я оставлю повестку. Не откажите в любезности передать… Пусть заглянет на Литейный, четыре… – Он выписал повестку, обвел аккуратным овалом телефонный номер и поднялся:
– Спасибо, Дмитрий Григорьевич! Если что вспомните – звоните. Надеюсь, еще увидимся.
Я его надежд не разделял. Наоборот, мне казалось, что я никогда не встречусь больше ни с самим Иван Иванычем, ни с его крепкими молодцами, дежурившими внизу.
Как я ошибался!

Глава 2

Проводив остроносого, я сунул повестку Дарье под дверь и приложился к ней ухом. В квартире царила тишина, если не считать эпизодических попугайных выкриков – он бормотал что-то неразборчивое – каррамба или курва, а может, коррида или кранты.