топливом “вертушки”. Зато Нагорный тракт был пуст. Серый бетонный купол уже не торчал у озера, и лишь обломки грудой битой скорлупы усеивали берег.
"Надо бы сбегать, поглядеть”, – решил Каргин и опустил бинокль. Сойдя вниз, он отправил Тэрумото на скалу, перекусил (сухарь с глотком воды), затем проверил снаряжение: у пояса – нож и две кобуры, мачете – за спиной, берет – на голове, мобильник и обоймы – по карманам. Нэнси и Боб еще спали; Крис после ночного дежурства тоже дремал, но вполглаза; рядом Тейт мрачно пересчитывал сухари и скреб тесаком кость от окорока. Но она была уже отполирована дочиста.
Референт, как и вчерашним вечером, надменно обозревал небеса. Он устроился в тени, за бурой глыбой, напоминавшей перезрелую тыкву, и, бросив туда взгляд, Каргин вдруг замер, словно пораженный ударом грома.
Радиотелефон! Мобильники были лишь у него и у Арады. Тот, что у него – в кармане, второй аппарат в чехле, пристегнутом к поясу референта. Добротный кожаный чехол, даже щеголеватый, как и одежда Хью… Правда, после скитаний в джунглях его башмаки и брюки выглядели не лучшим образом.
"А ведь он мог бы и заложить!.. – размышлял Каргин, присматриваясь к гипотетическому ренегату. – Забраться ночью в скалы, вроде по неотложной надобности, и вызвать этих, в черном… Тотчас были бы здесь и шуранули ракетами… И получился бы славный фарш – из президента, его сестрицы и верных мамелюков…”
Однако не заложил! Выходит, не предатель? И шуточек с дверью не было? То ли замок сломался, то ли сменили код, но в этом деле аргентинец не замешан?
Теряясь в догадках, Каргин подошел к нему, присел на базальтовый обломок.
– Буэнас диас, дон Умберто…
Тот удивленно вскинулся.
– Знаете испанский?
– Лучше английского.
– Где изучали?
– Далеко… Прищурившись, Каргин продекламировал:
Там земля, где кактусы и агавы высятся, как органы в храмах зеленых, где
Прозрачны своды, где воедино слиты воздух, вода и солнце, где стираются от
Следов сандалий и уходят в сторону вдруг дороги; километры и лиги, пустившись в
Бегство, без следа в глуши лесной пропадают .
Это было написано о Мексике, но к Никарагуа подходило ничуть не меньше.
Благозвучная испанская речь журчала словно Гва-далквивир в тенистых зеленых берегах. Арада уже не глядел в небеса, а слушал с полузакрытыми глазами. Его высокомерное лицо смягчилось.
– В самом деле, далековато… далеко и не похоже на Аргентину… Аргентина – это степи, пастбища и стада…– он поднял веки и, будто подчеркивая, что лирические отступления завершены, перешел на английский:
– Хотите поговорить, Керк?
– Хочу спросить. Насчет замка на двери в бункер… Код когда-нибудь меняли?
– Каждый месяц, в целях безопасности. Этим занимался Спайдер.
Определенного дня не было, иногда он вводил новый шифр в первую неделю, иногда – в последнюю. Затем в течение двух-трех часов сообщал комбинацию мне и мистеру Квини.
– Квини – это дворецкий? Тот, который сейчас на материке?
– Да. Шифр знали только мы – Спайдер, я и Квини. Возможно, Спайдер сменил его поздним вечером и не удосужился мне сообщить? Возможно… Он человек аккуратный, но, клянусь Девой Марией, это самая разумная гипотеза. Да, самая разумная, если не предаваться фантазиям…– холодные глаза Арады вдруг сверкнули, он снова покосился на безоблачное небо и заметил:
– Впрочем, случилась более странная вещь… Ему хотелось что-то добавить, но Каргин перебил:
– Выходит, босса… я имею в виду мистера Халлорана… не информировали о новой комбинации? И сам он не мог открыть дверь?
Арада отрицательно покачал головой.
– Я этого не утверждаю. Учтите, запирающее устройство – довольно сложный механизм. Масса электроники, распознающие системы и бог ведает, что еще… я в этом не специалист… Можно открыть, набрав двенадцатизначную комбинацию – ее-то Спайдер и менял. Можно открыть иначе… не знаю как, но думаю, паролем высшего приоритета. Он был известен только сеньору Патрику.
"Похоже на правду”, – решил Каргин и с нарочитой небрежностью поинтересовался:
– А что с другими дверями? С теми, которые ведут из убежища в кратер?
– Там все проще. Только внутренние замки, очень надежные, однако без хитростей. Это запасные выходы. Так, на крайний случай…
– Сколько их? И где они?
– Пять… или, кажется, шесть… Один у свалки, другие…– на лице аргентинца отразилось раздумье. – Не помню. Такие вопросы