подонок, удружил! – чуть не загремел... Ну и момент был, действительно "страшная минута" – ни с того, ни с сего спросила о Наоми. Жуть! Мороз по коже...
Слава Богу, сумел убедить, что скрывать ему нечего! Вчера вечером окончательно закрепились их отношения. Разве нет? Откровенность – когда сорваны все покровы – самое оно! Сама попросила показать, как они тогда делали это...
Прогресс!.. И вчера... и сегодня... Сама вызвалась.
Он вдруг выпрямился, подтянул ноги, застыл. Будто ледяным холодом обдало...
Повернул голову направо. Рядом катит лимузин. В открытом окне морда добермана. Смотрит на него – лапы на сверкающем черном лаке.
А что налево? Проезжают мимо Музея Генри Клея Фрика, промышленника и филантропа...
Могла она сообразить и вывести его на экран, когда вчера пошел за видеокассетой?
Могла, конечно же, могла... Ну, кретин!..
Стоп! Уж не потому ли приспичило смотреть в его отсутствие? Догадалась, что у него с Наоми было подобное, и вообще обо всем? Точно! Решила, что он и тогда записывал и что хранит кассеты вместе? Похоже, так!
Домашний день вдруг в пятницу? Да ведь у него в отрывном блокноте – на консоли, на самом видном месте! – адрес, даты, время встречи. Специально не записал "Галерея Пейс", чтобы не догадалась, какой подарок надумал купить ей к Рождеству.
Дурак, идиот... Пару минут назад был на верху блаженства. Счастливый из счастливейших... Параноик и дурак! Теперь уж сомневаться не приходится.
Он смотрел прямо перед собой. Подался вперед. Вглядывался сквозь закопченную пластиковую перегородку, отделявшую его от водителя, и через лобовое стекло на бегущие впереди машины. Текли они, как лава, в четыре ряда по Пятой авеню. Рычали, фырчали, гудели... Такси, автобусы...
– Господи! – сказал он. – Что же это за бардак за такой!
– Конец недели! Все как с цепи сорвались! – откомментировал водитель.
Задержав дыхание, с шумом выдохнул, покачал головой.
– Чертов город какой! А? Откинулся на спинку сиденья. Опять вытянул ноги.
Стал рассматривать свои кроссовки фирмы "Рибок". То носы обозревал, то задники...
Теребил кисти длинного шерстяного шарфа, слушал легкий эфирный треп по приемнику.
Внутри же – лед, снег, айсберг...
А как смотрела, что именно нажимает, когда вставлял в видак кассету!
Сейчас, в данный момент, что там обозревает? "НЗ"?..
Заблажили автомобильные сирены. Движение встало, остановилось, замерло...
– А давайте-ка срежем через Сентрал-парк, как? – спросил водитель.
Она нажала на клавишу перемотки. Прогнала кусок. Ага! На экране возникла ванна... У двери в душевую кабину – прислонена та самая палка, с которой Шир тогда хромал. На верху экрана кто-то... Исчез этот некто...
Она нажала "стоп". Перемотала.
Снова включила.
В ванной никого... У двери в душевую – палка. Шум падающей воды... Ног в джинсах... идут по прихожей, слева направо.
Вернулся назад. Пригнулся. Это же Пит!..
Наклонился, будто шарит по полу, обронив монетку. Полосатая футболка...
Она смотрела на него... Ну, иди, иди, куда шел... Ну, ну!.. Пригнулся. Выпрямился. Сделал шаг в сторону. Пропал из виду...
Она продолжала смотреть. В ванной никого... Никак не могла рассмотреть, что из себя представлял небольшой предмет, который он положил на черный пол в метре или двух от дверей, рядом с ковриком. Что бы это ни было, – ясно одно: он разгуливал по квартире Хьюберта Шира. Пройдет несколько минут и он убьет его...
Пит. Ее мальчик, ее любовь...
Она закрыла глаза.
Открыла. Дверь в душевую отворилась... Рука Шира... высунулась, сняла с крючка банное полотенце.
Прогнала в темпе кусок пленки. Выходит из душевой, прихрамывая... Обмотан полотенцем. Приподнимает ногу... Нога в чем-то глянцевом... Берет палку, перекладывает ее в правую руку. Шаг вперед, еще один... Становится на коврик... Голова наклонена. Наклоняется через палку, выставив левую ногу, глянцевая нога выбрасывается вперед, левая рука вытягивается в сторону пола. Поворачивает голову к дверному проему, в это время Пит обеими руками, размахнувшись, опускает вниз нечто сверкнувшее, похожее на дубинку.
Она услышала звук удара, закрыла глаза, замерла...
Сжав кулаки, кусала зубами костяшки.
Он... убил... и тех... других! Вероятно, почему-то должен был это сделать. Шира испугался, потому что тот мог сопоставить кое-какие факты, сделать выводы.
Открыла глаза. Мерцающие голубовато-белые