и не двигались.
Фелис потопталась по их ногам, прикрытым одеялом, и тоже улеглась.
– Между прочим, – сказал он, – этот дом третий по счету, в котором мудровал тот полковник. Он еще один отель неслабо начинил.
– Здесь, в Нью-Йорке? – спросила она.
– Не распространялся.
– Скажите, пожалуйста! Оказывается, соблюдает этические нормы. Ну-ну!..
– В отеле, например, суперкомпьютерное наблюдение. Об этом он рассказал. Если в номере мертвая тишина – комнаты не высвечиваются. Ну, а если комар пролетел – пожалуйста. Не выводя изображение на экран, можно определить, двое там или всего один. Мне такие изыски ни к чему.
– Ну да! Здесь живут простые смертные, – заметила она.
Помолчали.
– Ладно, – сказал он. – Минут тридцать – сорок посмотрим, и я вызываю слесаря. Никаких ванн. Никакого Сэма. Если, конечно, проблема в этом.
– Спокойной ночи, Пит. Заметь – спокойной... Помолчали...
– Ты пойми, – не унимался он, – это не слежка, это сопоставление различных ситуаций. Аудиовизуальный метод наблюдения, если угодно. Дом контрастов и гармонии... Иногда кажется, что я играю на органе. На органе человеческих душ.
– Может, успокоишься все-таки? Спать давно пора.
– Спокойной ночи, – сказал он. Поцеловал около ушка.
Помолчали...
Сверху, по потолку, что-то с силой бабахнуло.
– Господи! Что они там делают?
– Не ожидал от тебя такого вопроса.
– Чтоб ты пропал! – Он чмокнул ее в шею.

Глава восьмая

– Полчаса и ни минутой больше, – сказала она.
Он повернул (ключ в замке тринадцатой Б, отворил дверь, пропуская ее вперед, щелкнул выключателем.
– Прошу! Полагаю, здесь все в порядке, – сказал, придерживая дверь. – Ну если только не залетели на своих самолетах веселые гуляки после уик-энда.
– Ну да! Из теплых краев прямо сюда продлить очарование, – сказала она, входя в прихожую.
– А что? Вполне! На исходе дивный воскресный день... Не забывай, многие уезжали на День благодарения, а сейчас возвращаются домой.
Она стояла в полумраке гостиной. Пошарив рукой по стене, включила верхний свет. Лампа под зеленым колпаком вспыхнула, осветив светло-коричневую консоль и серые экраны.
– Сейчас стул принесу... – сказал он.
Она стояла и внимательно осматривала стену сплошь из мерцающих зеленоватых выпуклостей. Экраны, экраны, экраны... Шесть рядов над консолью, до самого потолка – справа один над двумя огромными экранами, что в самом центре, еще один – над ними, и шесть рядов – слева. Тускло мерцают индикаторы – сверху в середине. "2", "3"... "11" – слева, "12", "13"... "21" – справа. А – наверху, Б – внизу.
Подошла ближе. Сунула руки в карманы джинсов.
Его кресло с вогнутой спинкой перед ней. Стояла и смотрела на консоль. Множество всяких тумблеров, рукояток, кнопок с маркировками – для каждого экрана своя. На центральном пульте – ручка с набалдашниками, переключатели... В глубине – утопленные в светло-коричневую панель из пластика – два видеоплейера. Встроенные электронные часы – на индикаторе высвечивают голубым 12.55, телефон, отрывной блокнот на магните. Глубокая миска с мармеладом. Цветной пат. Те самые.
За спиной – звук прикрываемой двери...
Она посмотрела на жемчужно-размытое отражение на центральных экранах, то есть на "1" и "2"... Приближается, со стулом, слева.
– Ты меня записывал на видеопленку? – спросила, оборачиваясь.
Он поставил рядом с ней стул, обтянутый белой кожей, из обеденного гарнитура, ухватился за высокую спинку, взглянул на нее.
– Да. В первый вечер. Ты принимала ванну. Но почти ничего не видно. Темно, как ночью. И нас обоих. Тогда, в субботу...
Она отвела взгляд.
– Лгун ты! – сказала она.
– Ну почему же? Пошел за шампанским, включил аппаратуру... – Улыбнулся. – Такой торжественный момент. Самое время запечатлеть. Разве нет? Только не проси меня стереть запись. Пленка хранится в тайнике, и, думаю, когда будем старичками, с удовольствием вспомним молодость. Тем более, что мы с тобой, полагаю, единственная пара в мире с записью первой встречи, близкого знакомства, так сказать.
Взглянула на него. Задержала дыхание.
– Вот в этом не сомневаюсь, – сказала она, отворачиваясь.
Он подвинул ее стул ближе к экранам, наклонился, поцеловал в голову.
Приглушил свет зеленой лампы.
– У меня здесь есть содовая. Вообще все, – сказал он. – Что-нибудь хочешь? – Она, покачав головой, потерла тыльную сторону ладони.
Он сел