далее. Всего сто тридцать. Могу любую вывести на центральные экраны. Искажение корректируется электронной аппаратурой. Для глаза совершенно незаметно.
Повернув голову, она посмотрела на него.
– Три? – спросила она.
– Ну да! Все три люстры.
Она смотрела на него и молчала.
– Может, несколько непристойно, грубовато, – сказал он, – но впервые эта идея в общих чертах сформировалась, когда мне было десять или одиннадцать. Ничего конкретного, воображение, фантазии... И вот, когда начали возводить здание, я вдруг осознал, что могу эту идею осуществить, ни минуты не сомневался, подключать ли к системе ванны. Ванны имели решающее значение в осуществлении плана. Потрясающий источник информации, такие задушевные беседы и все такое...
Она продолжала смотреть на него, с трудом переводя дыхание.
– А ты не "осознал" попутно, что это самое... самое чудовищное, безобразнейшее, преступное нарушение прав человека, личности? Про себя я уже не говорю. – Обхватив себя руками, подалась к нему. – Хотя и вообразить... Господи!.. Говорить о любви, а в то же время... Боже, не могу даже...
– Люблю, я тебя люблю, – сказал он, шагнув к ней.
– Презирать по сути всех и каждого, – продолжала она. – Что тебе все эти люди сделали? Это отвратительно! Каждый живет своей жизнью, а ты...
– Ну и пусть себе живут, им никто не мешает...
– Не в этом дело! – вскрикнула Кэй.
– В этом, – сказал он, подойдя к ней. – Тебе что, нанесло непоправимый урон мое наблюдение за тобой?
– Ты мне сделал больно. Только что...
– Это потому, что ты теперь знаешь об этом. Послушай, – он обнял ее за плечи, – давай не будем дискутировать. Я предвидел твою реакцию. Закрываю тему. Все! Если мне следует выбирать... если я должен решить... ты... или это, я говорю: "Ты!" С этим покончено!
– О себе лучше подумай, – сказала она. – Ты преступил закон, и не один, а несколько. Если другие жильцы узнают, предстанешь перед судом, останешься без гроша, неважно сколько у тебя денег сейчас.
– Вот-вот! Это я имел в виду, когда сказал, что начнешь меня топить. – Он перевел дыхание, взглянув на нее. – Прости, что ранил твои чувства. Но... Ни разу я не увидел, чтобы ты делала что-то не то, я любовался тобой. Ни разу ты не сказала ни единой пошлости, глупости...
– А ты видел, как Хьюберт Шир упал? – спросила она.
– Нет, не видел, – ответил он. – Не мог я этого видеть. Душевая кабина не попадает под обзор. Угол обозрения другой. И потом отблеск от стекла в двери, все черное кругом... Плохо видно. Взгляни! – Он подошел к креслу, сел, склонился над консолью.
– Ни за что! – сказала она.
Оглянулся, посмотрел на нее. Зеленый отблеск скользнул по его волосам.
– Мою ванну покажу, – сказал он. – Не его же!
– Ты же сказал, что все...
Он встал, взглянул на нее.
– Вот что! Я за ним вообще не подглядывал. – На экранах ворохнулись зеленые сполохи. – Книжки он все больше мусолил. А то, что свет в ванной, ну так что? Уехал куда-то, забыл выключить. Такое сплошь и рядом со всеми. – Перевел дыхание. – Билли Веббера смерть видел. Не скрою. Это когда он принял убойную дозу наркотика. Были с ним тогда две девицы. Поэтому в общем-то и смотрел. Как забился в конвульсиях – они сразу "скорую"... А когда Наоми Сингер сиганула, меня дома не было. Да и когда Бреннан Коннохай отдал концы, тоже отсутствовал. А наверху, где Рафаэль погиб, мой хозяйственник до Дмитрия, – там вообще камеры не установлены.
– Значит, ты и Сэма пасешь?
– Наблюдаю, – сказал он. – Старина, конечно же, не в курсе. Между прочим, я не только ему помогаю. Я тут многим пришел на помощь в трудную минуту. То из фонда денег подкину, то перевод пришлю кому-нибудь по почте. Сплошные трагедии... Такого наслушаешься! Племяннику Мэгги Гофман потребовалась пересадка печени. Он из Шреверпорта. Мать у него – изумительная женщина – мужественная, одинокая и... на нуле. Подкинул деньжат. Две недели назад. Кестенбаумам тоже. Они жили в твоей квартире.
Она покачала головой:
– Нехорошо все это. – Взглянула на него. – Отвратительно!
– Сказал же. Все. Больше не буду. – Он обнял ее за талию, улыбнулся. – Мамочка сказала "нельзя", и я снова паинька. Да? – Поцеловал в щеку. – Выбросить на помойку я не могу, – он кивнул в сторону консоли. – Запаришься объяснять – откуда это, но мы сделаем вот что. Врезаем новый замок, и я отдаю тебе ключи. Кстати, в квартире