богатые корпорации могут заказать копии целых древних городов в натуральную величину.
Подобные слухи подхлестывали наше расследование, однако затемняли восприятие, путали ощущения, так что нас охватил скептицизм иного рода; он искажал факты, что воспринимались органами чувств, и оттого в глубочайшие тайны универмага мы проникли лишь спустя некоторое время.
Тем временем все, кроме самых суровых критиков, уже поддавались обаянию новых витрин, что достигли неведомых до той поры высот смелости и мастерства. Мы слыхали, что консорциум в сером обледеневшем городе Восточной или Северной Европы, где солнце светит лишь два часа в день, нанял вдумчивого и импульсивного дизайнера витрин, отдал ему в подчинение толпу специалистов по манекенам, механиков, миниатюристов, дизайнеров-постановщиков и инженеров и пообещал неслыханную свободу в создании витрин для нового универмага. Ежедневно одно из витринных стекол, что располагались по всем четырем стенам здания, затягивали красным бархатом, а на следующее утро бархат поднимался над новой сценой. В одной витрине стоял шестифутовый макет тридцатичетырехэтажного отеля, где все двести с лишним номеров освещались по очереди, и в каждой комнате на мгновение открывалась искусная подробная сценка, исполнявшаяся миниатюрными заводными фигурками: человечек убивает крошечную женщину несколькими ударами малюсенького окровавленного ножа; миниатюрная красавица сидит в будуаре перед изысканным зеркалом, читает письмо и истерически рыдает; девушка открывает шкаф, и в ее объятия падает скелет. В другой витрине движущиеся манекены в человеческий рост, в солнечных очках, оправленных драгоценными камнями, и прозрачных шелковых купальниках, принимали изящные томные позы посреди реалистично изображенных джунглей с живыми попугаями, обезьянами и устрашающим львом, бродившим туда-сюда: лишь постепенно зритель понимал, что это машина. В одной из самых популярных витрин располагался театр марионеток; в пьесах с разнообразными декорациями – колесный пароход на Миссисипи, турецкий гарем, парижский показ мод, куда прокрался душитель, – играли марионетки в костюмах от знаменитого кутюрье и с прическами, созданными персональным стилистом. Несмотря на подобные намеки на продажу товаров, многие витрины расцветали свободно и вскоре стали развиваться исключительно как формы искусства. Одна из таких замечательных витрин зародилась как традиционная демонстрация подвижных манекенов в прозрачных плащах и бикини, но быстро превратилась в серию вариаций на тему дождя: дождевая машина, ветровая машина, зеркала и разноцветные огни сочетались, образуя сменяющие друг друга сцены дождя с ветром, точно дизайнер углубился в новое искусство – искусство дождя. Но даже такие витрины, словно бы презиравшие вульгарную торговлю и устремлявшиеся в высокие сферы, самой своей отчужденностью дразнили нас и заставляли искать тайных откровений, что по-прежнему ускользали от нашего взгляда.
Лишь к концу третьей или четвертой недели, когда тон критики снизился до шепота и даже самые закоренелые скептики вынуждены были признать, что в новом универмаге чувствуется основательность и устойчивость, мы наконец позволили себе целиком покориться соблазнам нового торгового центра, отдаться извилистым проходам, скрытым нишам. Мы аплодировали безрассудству витрин, приветствовали самые смелые новые отделы, бродили по этажам, наслаждаясь каждой переменой и превращением в непрерывно варьирующихся ритмах дизайна.
Отделы укрепленных радиальных шин, соленых орешков, снегоочистителей, шторок для ванных комнат с репродукциями знаменитых импрессионистов («Завтрак гребцов», «Пляж в Трувиле», «Впечатление. Восход солнца» [21]) и трехстворчатых окон уступали место отделам маврских дворов, вулканов, ацтекских святилищ. Эти новые нетрадиционные отделы располагались непредсказуемо, но, поднимаясь по эскалаторам и шагая мимо стремительно меняющихся декораций, мы внезапно понимали, что разница между старым и новым, знакомым и незнакомым – в нас самих. Сам универмаг не отличал одно от другого – лишь предлагал широкий ассортимент товаров. Так ли уж, в конце концов, велика разница между наручными часами и римской виллой? В новом торговом центре с его достойным лихорадочным желанием обойти конкурентов и в последнее десятилетие двадцатого века возродить ушедшую славу громадных